Закон о СМИ: двадцать девятый ремонт за 20 лет

12 августа 2019 года Министерство информации и общественного развития сообщило о завершении работы над законопроектом, который вносит поправки в несколько законов по вопросам информации. А в самом конце июля в казахстанской столице прошла однодневная международная научно-практическая конференция "Перспективы и задачи совершенствования информационного законодательства РК", на которой как раз обсуждали полный пакет из 42 поправок – 21 в закон о СМИ (в парламент внесут только 17, от четырёх решено отказаться) и 21 в закон о доступе к информации.

Публикуем подробный рассказ непосредственного участника конференции – Вадима Борейко – о состоявшемся обсуждении.

В организаторах конференции значились:

• представительство Евросоюза в Казахстане,
• региональный офис Управления Верховного комиссара ООН по правам человека,
• офис программ ОБСЕ в Нур-Султане,
• международная правозащитная организация Article 19,
• международный фонд защиты свободы слова "Әдiл сөз".

Состав участников: "междусобойчик" высокого уровня

Международные организации представляли семеро, из них самые "весовые" – глава по сотрудничеству представительства ЕС в РК Йоханнес Мэдсен и глава офиса программ ОБСЕ в казахстанской столице Дьёрдь Сабо.

Троих отрядило Министерство информации и общественного развития: это Михаил Комиссаров, зампред Комитета информации по вопросам взаимодействия государства и СМИ, а также директора департаментов Бахнияз Карашина и Бекзат Рахимов.

От НПО участвовало шесть человек: четверо из "Әдiл сөз", а также Ольга Диденко, юрист Интерньюс-Казахстан, и Сергей Власенко, юрист Национальной ассоциации телерадиовещателей Казахстана.

Действующих журналистов было шестеро. Два региональных главных редактора – Елена Гетманова из актюбинской газеты "Диапазон" и Лукпан Ахмедьяров из "Уральской недели". Жанна Байтелова из Forbes.kz. Столичный коллега Аскар Актилеу. Андрей Свиридов, редактор сайта Казахстанского бюро по правам человека. И автор этих строк, которого представили как журналиста Informburo.kz и "блогера".

Правомочность присутствия ни одного из участников не вызвала сомнений: все были уместны. Но соотношение пишущих журналистов и тех, кто обсуждает законодательные основы их работы – один к четырём, – не выглядело сбалансированным. Например, не было руководителей крупных республиканских СМИ. Не было представителей ни от одной из главных профессиональных организаций – Союза журналистов РК и Казахстанского МедиаАльянса.

Такой перекос в представительстве основных игроков рынка, для которых, собственно, поправки и принимаются, делал конференцию похожей на "междусобойчик высокого уровня".

Эта тема обсуждалась на конференции. Правда, не сразу, а во время дискуссии, ближе к первому перерыву. Однако, поскольку это важный вопрос, нарушая хронологию событий, процитируем состоявшийся по этому поводу диалог.

Вадим Борейко: Вопрос к Тамаре Мисхадовне [Калеевой, главе "Әдiл сөз"] и Михаилу Александровичу [Комиссарову]. Помню, как-то случился корпоратив по поводу юбилея одной популярной газеты. В ресторане на самом видном месте сидела бухгалтерия, на менее видном, но почётном – отдел рекламы, потом типография. А редакция ютилась где-то в уголке у кухни. Вот так и у нас сегодня: из 24 участников – всего шестеро журналистов. Я не вижу ни одного редактора республиканского сайта или телеканала. Это называется "без меня меня женили". Как так получается, что вы обсуждаете поправки в закон фактически без главных игроков рынка?

Тамара Калеева: К сожалению, мы не правительство, чтобы наше обсуждение выливалось в какие-то конкретные правовые акты, у нас здесь достаточно главных редакторов. Почему мы должны приглашать кого-то по чьему-то выбору? Мы конкурс не объявляли, кто будет участвовать в этом. Мы пригласили людей, которые компетентны, которые заинтересованы. Если кто-то там обиделся, что он не приглашён, пусть извинит.

Вадим Борейко: Я имею в виду даже процентное соотношение: здесь всего 25% журналистов находится.

Тамара Калеева: А сколько должно быть журналистов, сколько юристов, сколько бухгалтеров?

Вадим Борейко: Журналистов – как минимум половина.

Тамара Калеева: Мы приглашаем тех, кто компетентен.

Вадим Борейко: А журналисты, значит, некомпетентны?

Тамара Калеева: Далеко не все.

Вадим Борейко: В чём – в своей профессии?

Тамара Калеева: В праве, в регламентации своей профессии.

Вадим Борейко: Вы фактически за них обсуждаете их права.

Тамара Калеева: Мы имеем право приглашать на конференцию тех, кого считаем нужным.

Вадим Борейко: Ответ исчерпывающий, спасибо.

Бекзат Рахимов, директор департамента государственной политики в области доступа к информации Министерства информации и общественного согласия: Хочу дополнить. Если вы обратили внимание, тема сегодняшней конференции – перспектива задач совершенствования информационного законодательства. И поэтому я так понимаю, что при выборе участников Тамара Мисхадовна исходила из опыта именно законотворческой работы, юридической. Да, никто не сомневается в том, что журналисты компетентны в своей работе, но вопрос не в этом. Вопрос в том, что здесь обсуждаются юридические вопросы, поэтому, может быть, так получилось, что здесь больше юристов.

Вадим Борейко: В результате такого обсуждения юридических вопросов у нас территория свободы прессы с каждой вашей поправкой сужается, как шагреневая кожа, и мы уже танцуем практически на носовом платке. Вот что я имею в виду. Вопрос к Михаилу Александровичу: где будут выложены поправки, где их можно прочесть и тем более обсуждать?

Михаил Комиссаров: Работа над законопроектом ведётся в рамках рабочей группы. В принципе, у нас площадка для обсуждения законопроектов, туда приглашаются все профессиональные игроки сообщества, и рабочая группа в том числе состоит из главных редакторов.

Вадим Борейко: А есть ли интернет-площадка какая-то?

Бахнияз Карашина, директор департамента госполитики в области СМИ Министерства информации и общественного развития: У нас в рабочую группу входит 65 человек. Так как это касается журналистов, мы делали акцент, чтобы побольше было именно главных редакторов. Также туда входят отраслевые организации и из НПО – "Әдiл сөз" и "Интерньюс Казахстан". Первое заседание рабочей группы мы уже провели в начале июня, все поправки там были презентованы.

Кроме того, ни один нормативно-правовой акт сейчас не может быть принят без публичного обсуждения. Это (поправки. – Авт.) вывешивается и на сайте (министерства. – Авт.), и на открытом портале НПА (нормативно-правовых актов. – Авт.) концепция вывешивалась. Также мы получили и от Тамары Николаевны (Симахиной, юриста "Әдiл сөз". – Авт.), и от вас тоже были комментарии (что-то не припомню; в последний раз писал о пакете поправок в закон о СМИ в 2017 году. – Авт.), и от [Национальной ассоциации] телерадиовещателей Шолпан Жаксыбаевой, Ольги Александровны (Диденко, юрист "Интерньюс Казахстан". – Авт.). То есть у нас коллективная работа шла.

Тамара Калеева: Кстати, проект этих поправок висит на сайте министерства чуть ли не с апреля. Это говорит о заинтересованности журналистов в нормативно-правовых актах, регулирующих профессию.

Тамара Симахина, юрист "Әдiл сөз": Вадим Николаевич, вы сейчас просто бальзам на душу мне пролили, подняв вопрос о том, что главные редакторы, собственники СМИ и журналисты должны принимать более активное участие в обсуждении и предложении каких-либо изменений в законодательстве. Фонд "Әдiл сөз" 20 лет работает в этой области, я тоже. Каждый раз, когда мы обсуждаем поправки в законодательстве в области свободы выражения мнения, обращаемся к журналистам и главным редакторам и просим их: если сами не формулируете какие-то предложения, то хотя бы освещайте процесс о том, что предложены очередные поправки и что они несут журналистскому сообществу. Наши попытки через СМИ сформировать общественное мнение пока успехом не увенчались. То, что вы подняли этот вопрос, вселяет надежду на то, что мы получим всё-таки активное освещение работы над предложенными поправками, причём с изложением позиции НПО, правозащитных организаций, в том числе международных.

Реклама пива возвращается в СМИ

Бахнияз Карашина, директор департамента госполитики в области СМИ Министерства информации и общественного развития, представила главные дополнения и изменения в закон о СМИ.

– Законопроект был одобрен на межведомственной комиссии в Министерстве юстиции 15 апреля, охватывает шесть ключевых направлений, пояснила она.

Читайте также: Штрафы за спутниковые антенны и реклама алкоголя. Как в РК пытаются улучшить качество ТВ?

1. И первое направление – это установление ответственности за распространение незарегистрированных и нелицензионных спутниковых устройств, так называемых "тарелок", на территории Республики Казахстан. Данный запрет существовал в законе, в декабре 2017 года был установлен, однако там не предусматривалась ответственность, и как таковых результатов в борьбе с тарелками не дало. Почему мы сосредотачиваемся на этом вопросе? У нас около 10 не зарегистрированных на территории страны устройств распространяют каналы и предоставляют услуги, игнорируя действующее законодательство. Это также защита детей от вредной информации и закон о рекламе, то есть эти тарелки распространяются, не соблюдая данных норм. Поэтому в текущем законопроекте мы хотим установить ответственность за распространение этих тарелок. Эта норма не будет касаться индивидуальных пользователей, которые устанавливают её (тарелку. – Авт.) для своего пользования: то есть завезли и лично у себя установили. Это также не предусматривает запрета на ввоз на территорию страны, то есть мы не запрещаем ввозить. Но при этом к ответственности будут привлекаться распространители таких индивидуальных нелицензионных устройств.

2. Второй момент, который так же благоприятно, уверена, скажется на состоянии СМИ, – это снятие запрета на рекламу слабоалкогольной продукции. Вы знаете, что с 2004 года в Казахстане существует в целом запрет на рекламу алкогольной продукции, при этом в ряде стран ЕАЭС он не распространяется на слабоалкогольные напитки: пиво, вино, пивной напиток. Объёмы рекламного рынка сужаются, и в рекламной ассоциации выступили с предложением расширить линейку рекламных продуктов. Это ещё один источник дохода для наших СМИ Также реклама слабоалкогольной продукции будет ограничена в печатных изданиях, за исключением первой и последней полос. На телеканалах запрет будет сниматься, и реклама будет разрешена в период с десяти вечера до шести утра. При этом мы понимаем, что это не должно как-то вредить профилактическим мерам по популяризации здорового образа жизни, и запрет не снимается полностью: на определённых условиях рекламироваться будет товарный знак и название. Если вы помните, раньше была реклама пива, где демонстрировался сам продукт, вызывающий определенные эмоции, то здесь мы остановились на рекламе самого бренда, названии продукции.

3. Кроме того, наш законопроект предусматривает налоговые льготы для отечественных средств массовой информации. Сейчас мы рассматриваем и на рабочее заседание выносили освобождение от корпоративного подоходного налога до 2030 года радио, ТВ и печатных СМИ (сайты в этот перечень не включены; в перерыве Михаил Комиссаров на вопрос "Почему?" ответил, что таким образом министерство хочет поддержать традиционные медиа. – Авт.). В настоящий момент мы изучаем, собираем предложения от отрасли и готовим документы на республиканскую бюджетную комиссию. То есть окончательное решение по данной поправке будет принято после положительного заключения РБК.

4-5. Также мы предусматриваем наделение компетенцией по определению языка вещания уполномоченного органа и регламентируем процедуру регионального госинформзаказа.

Как вы знаете, региональный госинформзаказ у нас сейчас осуществляется в рамках государственных закупок. Практика показала, что зачастую, демпингуя, компания предлагает стоимость ниже и выигрывает тот или иной продукт на освещение, на информационное сопровождение, на снятие сериала либо какой-то телевизионной программы. И качество оставляет желать лучшего. Сейчас мы предлагаем выработать единую систему государственной информационной политики. Как вам известно, на протяжении трёх лет на республиканском уровне действует комиссия по госинформзаказу, существует критерио-балльная оценка, и разработана методика стоимости оплаты услуг. В данную комиссию входят представители как общественности, так и государственных органов, и этот механизм показал свой результат. Если раньше в год, грубо говоря, снимались один-два сериала, то сейчас благодаря этим инструментам, проектному подходу мы можем в год до 40 сериалов снимать казахстанского содержания.

Позже Бахнияз Карашина, вспомнив, что заявила шесть ключевых направлений в законопроекте, а рассказала о пяти, добавила:

– Здесь я не озвучила одну поправку, которая называется "Возврат рекламы на кабельное ТВ", то есть к кабельным операторам. Уже один этап обсуждения прошли и увидели, что отрасль (эфирные телеканалы. – Авт.) категорически против, что это ударит по нашим каналам. И уже сейчас, на втором этапе, мы отказываемся от данной поправки.

Позже в дискуссии было высказано немало критических замечаний по докладу Бахнияз Карашиной. Я выбрал два, по моему мнению, наиболее интересных.

Тамара Симахина, юрист "Әдiл сөз": 15 лет назад (когда запрещали рекламу пива в СМИ. – Авт.) те же самые доводы, которые мы сейчас слышим от уполномоченного органа в пользу рекламы слабоалкогольной продукции, мы не просто говорили, а кричали! Причём все главные редакторы и собственники СМИ поддерживали нас в том, что полный запрет алкогольной продукции – это очень сильный экономический удар по средствам массовой информации. То есть вот эти поправки, которые сейчас предложены и над которыми мы работаем, – складывается такое ощущение, что просто производители алкогольной продукции наконец пролоббировали этот вопрос. Продавцы спутниковых тарелок тоже пролоббировали свой вопрос, и вот сейчас очередное такое изменение вносится...

Ольга Диденко, юрист "Интерньюс Казахстан":

– Я с предложением по поводу законопроекта, который сейчас разрабатывает министерство. Мы все включены в рабочую группу. Но есть ощущение, что по каким-то странным критериям отбирались эти поправки. Это совсем не то, что ожидается журналистским сообществом.

Одна из важных проблем не учтена пока, но я надеюсь, что мы в рабочем порядке или на уровне мажилиса включим поправки, которые касаются статуса и безопасности журналистов.

Речь о том, что нужно разрабатывать и вносить поправки, которые бы совершенно чётко обозначали функцию журналиста как человека, который работает ради общественных интересов, для получения конкретной информации, предусматривали определенные гарантии его безопасности и обязывали государство создавать условия для его безопасной работы.

Я вам приведу пример, который касается расследования нападений на журналистов и заявлений о возбуждении уголовных дел по воспрепятствованию журналисткой деятельности. Каждый год подаются заявления, их немного – от шести до девяти за несколько лет, – но ни одно заявление, ни одно дело не дошло до суда в отношении действий, которые журналистами воспринимались как воспрепятствование их деятельности. Они были либо переквалифицированы, либо закрыты, но ни одного приговора, ни одного судебного следствия по этим делам нет. С этим тоже что-то нужно делать.

Поэтому наше предложение в отношении урегулирования в законе о СМИ статуса журналиста касается того, что должна быть определённая статья, которая так и должна называться – "Статус и безопасность журналиста", где было бы указано, что журналист действует в общественных интересах.

И важный момент – расследование нападений и любых действий в отношении журналистов должно быть публичным. Возможно, то, что нет этого указания о публичности расследования, и провоцирует ситуацию, когда ни одно дело о воспрепятствовании не доходит до суда. Публичность со стороны органов, которые ведут досудебное расследование, – я об этом говорю. Если мы включим это положение в закон, что это должно быть публично, возможно, ситуация будет меняться.

Кто будет регулировать доступ к информации

Бекзат Рахимов, директор департамента государственной политики в области доступа к информации Министерства информации и общественного согласия, презентовал поправки в закон о доступе к информации.

– С момента введения в действие закона о доступе к информации (16 ноября 2015 года. – Авт.) никаких изменений и дополнений в него не вносилось, – посетовал докладчик. – Поэтому вопросов накопилось очень много, и мы регулярно слышим критику со стороны как казахстанского экспертного общества, так и международных организаций. С учётом рекомендаций ОЭСР разработанные поправки содержат в себе следующие основные новеллы.

1. Первое основное нововведение заключается в том, что мы хотим определить уполномоченный орган по вопросам доступа к информации в лице нашего министерства и, естественно, определить его компетенцию. К одной из функций уполномоченного органа мы относим подготовку ежегодного национального доклада о состоянии сферы средств массовой информации, внесение его на рассмотрение главы государства.

2. Также нами предусмотрена норма, обязывающая обладателя информации иметь уполномоченные обязательные структурные подразделения или назначить уполномоченное лицо по вопросам доступа к информации (имеются в виду пресс-службы либо пресс-секретари. – Авт.).

3. Вводится новая категория обладателя информации – это исполнители функций центральных или местных исполнительных органов. Под ними понимаются субъекты предпринимательства и их объединения, саморегулируемые неправительственные организации, осуществляющие функции центральных и местных исполнительных органов. Я думаю, здесь пояснения излишни, все прекрасно знают: уже два года как существует закон о саморегулируемых организациях, государством взята за основу политика передачи непрофильных функций в конкурентную среду. Поэтому возникает необходимость в том, чтобы при передаче определённых государственных функций эти организации, в первую очередь саморегулируемые, были подотчётны обществу.

Вадим Борейко: А какие имеются в виду? Приведите пример.

Бекзат Рахимов: Самый яркий пример – это "Атамекен" (Национальная палата предпринимателей Казахстана. – Авт.).

Вадим Борейко: А ещё?

Бекзат Рахимов: Пока что НПП "Атамекен", но надеемся, что и дальше будут появляться саморегулируемые организации, в том числе в области медиа. Если они появятся и будут соответствовать закону, то естественно, будут подпадать под него.

4. В рамках законопроекта мы чётко разграничиваем перечень информации, размещаемой на интернет-ресурсах, в зависимости от обладателя информации. Здесь сложилась такая ситуация, что эта статья закона об информации была написана весьма общо. И это позволяет некоторым обладателям информации – в частности, квазигосударственному сектору – манипулировать ею и не исполнять её. Поэтому мы предлагаем более чётко расписать, что центральные государственные органы должны размещать такие виды информации, местные исполнительные органы – такие-то, подведомственные организации – такие-то. То есть чёткое должно быть закрепление.

5. В законопроекте также есть ряд поправок, связанных с обеспечением доступа к информации для лиц с ограниченными возможностями.

Также планируется ряд изменений, направленных на улучшение взаимодействия государственных органов с населением и СМИ.

Вадим Борейко: А можно реплику? Я двумя руками за то, чтобы МИОР было уполномоченным органом по вопросам доступа к информации. Ибо кому быть гарантом этого доступа, как не министру Даурену Аскербековичу Абаеву, который перекрыл доступ к информации о госзаказе для СМИ? (Летом 2017 года Министерство информации опубликовало на своём сайте протокол итогов размещения госзаказа по проведению госинформполитики. В МИОР отказались назвать, кто получил из бюджета более двух миллиардов тенге. Министр Абаев определил эти сведения как ДСП – "для служебного пользования"). Диана Окремова, директор ОФ "Правовой медиацентр", обратилась с иском в суд о нарушении министерством закона о доступе к информации, но в 2018 году все судебные инстанции отказали ей в исковых требованиях. – Авт.)

Тамара Калеева: А у меня тоже вопрос к господину Рахимову. Напомните, пожалуйста, в глобальном рейтинге законов о доступе к информации Казахстан набрал 52 или 62 балла из 150 возможных? И как оценил ОЭСР в очередном своём отчёте по мониторингу доступ к информации в Казахстане?

Бекзат Рахимов: Боюсь сейчас показаться неподготовленным в данном вопросе, возьму себе это в качестве домашнего задания. Я знаю, что оценка была и что она не совсем такая, как нам хотелось бы, благожелательна была. Есть ряд нареканий, в том числе в первую очередь по уполномоченному органу, контролирующему основные законы, и по статистике были вопросы. Поэтому мы и работаем в этом плане. Сейчас конкретно цитаты сказать я не смогу, не готов.

Тамара Симахина, юрист "Әдiл сөз": Разрази меня гром, вообще не понимаю, зачем нам нужен этот уполномоченный орган в области доступа к информации. Нам нужна помощь министерства в том виде, в каком вы есть, для того чтобы переломить отношения государственных органов и чиновников в предоставлении информации, и без вас мы не можем с этим справиться.

Я вам приведу абсолютно абсурдный случай в Уральске, когда журналист написал запрос в акимат – заместителю акима. Секретарь не приняла у него запрос, потому что [чиновник] называется не "заместитель акима", а "первый заместитель акима". Понимаете? Кто такая секретарь, в каком законе ей дано право не принимать журналистский запрос? У нас даже суды принимают заявление к рассмотрению, несмотря на то что допущена ошибка в наименовании суда, а это что?! Это только один случай, я могу занять два часа, рассказывая, какими уловками пользуются государственные органы и чиновники, для того чтобы либо не предоставлять информацию, либо делать формальные отписки. Я не думаю, что, внося какие-то очередные запреты в закон, мы переломим это мнение, это отношение госорганов и чиновников, потому что это такая как бы политическая составляющая.

И я не вижу, каким образом создание уполномоченного органа в области доступа к информации сможет изменить эту повсеместную ситуацию, когда у нас чиновники и госорганы всех рангов – просто "в домике". Они закрыты абсолютно.

Здесь сидят журналисты, они подтвердят то, что я говорю. Не знаю, может быть, я не права, может быть, действительно нужен уполномоченный орган. Тогда каким образом, какими способами он поможет добиться от чиновников и госорганов, чтобы они предоставляли информацию?

Бекзат Рахимов: Что касается уполномоченного органа, это стандартный ответ чиновников, но, наверное, я должен всё-таки его озвучить. Международный опыт показывает, что во всех странах, где принят закон о доступе к информации, один из краеугольных камней, который позволяет обеспечить полноценное исполнение этого закона, – это существование определённого органа, который занимается вопросами контроля и соблюдения закона. Конечно же, министерство в том статусе, который сейчас имеет, навряд ли сможет полностью обеспечить контроль как уполномоченный орган. Но, по крайней мере, в рамках системы взаимодействия с государственными органами обеспечить контроль, внутренний хотя бы, за исполнением этого закона – министерство на это способно.

И это один из этапов продвижения к той концепции, когда появится в Казахстане полноценный контролирующий орган – как, например, в Эстонии, – имеющий конституционный статус или даже выше – статус Верховного суда, решение которого не может оспорить никто. Пока что у нас в Казахстане правоприменительное законодательство не предусматривает такой формы, поэтому в тупик упёрлись.

Но один из вариантов решения – министерство берёт себе статус уполномоченного органа, который будет заниматься методологической и контрольной функцией. Единственное, мы не сможем взять на себя функцию вынесения каких-то решений, наказания, квазисудебного органа – мы не имеем права на это, у нас нет такого статуса. Но сегодня уже все госорганы знают о том, что формально, хотя в законе это не написано, Министерство информации и общественного развития занимается вопросом доступа к информации. К нам поступают жалобы, мы соответствующие даём разъяснения.

Могу привести пример. В прошлом году весной к нам обратилась гражданка с жалобой на акимат Алматы: ей отказали в доступе к информации о детских садах и частных дошкольных учреждениях, которые имеют госзаказ. На что мы вместе с прокуратурой отреагировали, и эта ситуация была исправлена.

Поэтому у нас есть определённые механизмы воздействия на ситуации, может, не такие прямые и не такие быстрые, как хотелось бы, но мы эту ситуацию стараемся менять. В частности, сейчас прорабатываем с Агентством по делам государственной службы вопрос о том, чтобы закон о доступе к информации включили в перечень законов, которые [на экзамене] обязаны сдавать все кандидаты на должность госслужащих. Эта работа определенно ведётся, но, конечно, не за пять минут всё делается. Я надеюсь, что к концу года мы сможем какие-то результаты представить.

Свобода слова упоминается в законе о СМИ всего два раза

Тамара Калеева, президент международного фонда защиты свободы слова "Әдiл сөз", выступила с докладом "Закон о СМИ, закон о гарантиях свободы слова или Информационный кодекс?".

– Помнится, в 2017 году, когда в 28-й раз принимались поправки в закон о СМИ, министр информации Даурен Абаев публично сказал, что после этих поправок мы будем разрабатывать новый закон о СМИ, и этого до сих пор он не отрицал, – вспомнила Тамара Мисхадовна. – Позже г-н Рахимов, который тогда занимался СМИ, тоже публично поделился, как это всё сложно. Мы сейчас думаем, как нам нужно работать: или мы сделаем единый информационный кодекс, или это будет ряд обособленных законов, как сейчас.

То есть этот вопрос стоит, но он, к сожалению, очень плохо продвигается, потому что чрезвычайно это сложная задача – решить, что брать за основу. Действительно [напрашивается] единый кодекс, куда может влиться и закон о СМИ, и закон о телерадиовещании, и, может быть, частично законы о доступе к информации, о связи, об интернете и так далее. Наша общественность (и журналисты со своей стороны) озаботилась и тоже стала думать, что и как делать. Параллельно с тем, как министерство объявило, что нам нужен новый закон, мы в порядке партнёрской помощи государственному органу начали свои исследования. Обратились за помощью к офису представителя ОБСЕ по свободе слова, и они тоже сделали нам исследования. Я не хочу сказать, что мы сделали оптимальный вариант, но мы сделали концепцию.

Есть и другие концепции, например, концепция нового закона о СМИ, его автор – Ольга Диденко.

Мы сделали концепцию двух законов. Решили так, что в законе о СМИ декларируются и права, и обязанности, которые касаются всех граждан. То есть свобода слова, которая в Конституции касается не только журналистов, но и всего населения Казахстана, и права, связанные с этой нормой, и обязанности. Ну так вот исторически эта норма осталась только в законе о СМИ. Насколько это логично? Мы решили, что не очень логично, потому что в этом законе "свобода слова" упоминается лишь дважды. Я сама не поленилась и перечитала чуть ли не побуквенно весь закон: ["свобода слова"] повторяется в названии второй главы закона и в тексте этой главы. Больше об этом не говорится нигде.

А свобода слова – право глобальное, это критерий всех основных свобод, которыми занимается ООН.

В то же время закон о СМИ, который должен регулировать взаимоотношения государства и средств массовой информации, граждан и СМИ, – это чисто производственная процедура: создание, регистрация, закрытие СМИ. Он действительно устарел безнадёжно.

Сейчас нам презентовали 29-й проект поправок в закон о СМИ, и всё равно основные вопросы остались. Формулировка "средства массовой информации", которая есть в действующем законе, – архивная, она не обновлялась. То, что поправками, когда словосочетание "веб-сайты" заменили на "интернет-ресурсы", ничего не решили: регистрация сетевых изданий сначала была обязательной, потом её сделали добровольной.

Наши законы не учитывают новую информационную эпоху. Кто сейчас журналист? Как говорится в законе о СМИ, это человек, который связан трудовыми обязательствами со средствами массовой информации. Или всё-таки это каждый гражданин, который может на своей страничке [в социальных сетях] писать только то, что он считает нужным и что ему хочется – в рамках закона? Вопрос есть – потому что журналист, зарегистрированный в СМИ, обладает дополнительными правами: это аккредитация, право присутствия в зонах публичных мероприятий, как санкционированных, так и несанкционированных. У блогера таких прав нет, у сетевых ресурсов, не зарегистрированных как СМИ, – тоже нет.

А как только интернет-ресурс становится сетевым изданием, то есть регистрируется в министерстве, помимо свидетельства о регистрации есть доменное имя, которое тоже регистрируется, – все мы знаем, что случилось с порталом Ratel – по каким-то сугубо формальным основаниям издание исчезает. Это тоже уязвимость. И таких проблем у нас чрезвычайно много.

Мы предлагаем принять два закона. Первый – о свободе слова в Республике Казахстан, где изложить все обязательства, все права, свободы и ограничения для всех граждан, которые хотят писать, читать, смотреть, слушать, говорить.

И второй закон – исключительно о средствах массовой информации. Здесь может быть проблем ещё больше, чем с первым, потому что мы упираемся в краеугольный камень – что такое средства массовой информации сейчас, в цифровую эпоху.

Я считаю, нехорошо, если гражданское общество само по себе что-то разрабатывает, а государственные органы сами по себе разрабатывают. Но ещё в 2017 году, как только услышали министра, что будет новый закон, сразу к нему кинулись с официальным предложением: давайте мы будем помогать. И получили ответ: когда будет приблизительный текст, тогда мы вас привлечём, и вы будете тогда его обсуждать, дополнять и изменять. То есть, как всегда, они создадут человечка, а мы будем говорить: у него слишком длинный нос или слишком короткие руки и т.д.

Я надеюсь, что это не окончательный ответ и партнёрство гражданского сектора и правительственных структур на начальных этапах разработки законопроекта будет эффективнее.

Окончание здесь