Конфликт в "Меге" - отражение начавшихся изменений в психологии общества

Эта статья не попытка высказаться на тему, кто прав или  неправ в ситуации, речь пойдёт о другом. Я считаю, что упомянутое противостояние является важным знаковым событием, наглядно характеризующим изменения, что происходят в общественной жизни Казахстана.

Выделю несколько, по моему мнению, важных моментов. Во-первых, конфликт произошёл в плоскости "бизнес-бизнес", но не на уровне корпоративно-олигархических войн, а в сфере МСБ. Во-вторых, имела место консолидация владельцев различных розничных бутиков. В-третьих, позиции сторон продемонстрировали определённую конструктивность. И, наконец, в-четвёртых, оппоненты изъявили готовность к неким кратковременным жертвам ради последующего долгосрочного успеха.

Рассмотрим тезисы по отдельности. Итак, конфликт "бизнес-бизнес".

Обращу внимание на тот факт, что обсуждение нынешней девальвации в обществе прошло относительно спокойно. Если в 2009-м и ещё в 2014-м годах были митинги, демонстрации или хотя бы попытки каких-то иных общественных выступлений, то сейчас дальше глухого бытового ропота дело не пошло. Можно, конечно, предположить, что это свидетельство усталости общества от систематических девальваций и утраты веры в то,что люди могу тут что-то изменить – и доля правды в этом есть. Но взгляните на характер нынешнего конфликта конкретно в плоскости "бизнес-бизнес".

Мы наблюдали серьёзные баталии в СМИ и за кулисами (по слухам) между регулятором и банками, НПП, Правительством и Национальным банком. СМИ были заполонены дискуссиями между/внутри субъектов бизнес-сообщества, а не традиционными популистскими обсуждениями "антинародности власти". Это качественное изменение взаимодействия общества и государства. И упомянутый конфликт в ТРЦ, связанный с повышением арендной платы в связи с девальвацией, стал весьма важным сигналом этих изменений.

Характер этого конфликта является наглядной демонстрацией того, что приоритетом в таких ситуациях становится поиски решения конкретных проблем, а не абстрактное охаивание власти. Энергия направлена не в бессмысленный общественный протест на фоне одновременного покорного приятия роста аренды и цен; она нацелена на разработку и реализацию практических шагов по защите своих интересов.

Важно и то, что конфликт не происходит в формате эгоистически-корпоративной олигархической войны. Кстати, в ходе дискуссий вокруг девальвации предпринимались попытки свести ситуацию к такому сюжету, но фокус не удался. И именно потому, что апологеты такой традиционной позиции не заметили тектонических подвижек, начинающих менять общественное сознание страны, и оказались страшно далеки от понимания этих системных процессов, зато остались на прежнем уровне привычного популизма. Но я отвлёкся. Этот конфликт – вполне себе практический, имеющий в своей основе конкретную величину и конкретный фактор – также ограничен рамками взаимодействия между владельцами и арендаторами конкретного торгового центра.

Но уже даже второй фактор – консолидация владельцев различных бутиков, выводит локальный конфликт за пределы его привычных границ. Традиционно малый бизнес у нас считается самым "несознательным" сегментом экономики: именно он числится в лидерах организации процесса прикармливания бытовой коррупции, всегда готов уйти в тень, всегда предпочитает "индивидуальные" переговоры для извлечения сугубо личных бонусов. Для такого мнения, увы, имеются безусловные основания, кроме того, "неякорные" арендаторы действительно далеко не приоритетные субъекты формирования бизнес-среды. Тем важнее тот факт, что этот сегмент вдруг самоорганизовался и выступил в защиту своих интересов "единым фронтом".

Третий момент – конструктивность позиции. На столе переговоров уместились не просто пожелания или требования не повышать арендную ставку, но и вполне конкретное предложение: изменить форму оплаты. Причём подкреплённое готовностью открыть свои обороты, стать прозрачными в продажах. Не стану тут обсуждать, приемлемо это предложение или нет, – это вопросы будущих бизнес-дискуссий. Факт в том, что есть конструктив вообще, есть альтернативное системное предложение, есть готовность к прозрачному, долгосрочному взаимодействию с партнёрами из олигархического клана и государством. Это от вечно "текучего", всегда "непрозрачного" малого бизнеса!

Ну и четвертый момент - готовность к забастовке. "Несознательный" бизнес, привыкший "разводить" проблемы тет-а-тет с оппонентами, для демонстрации своей решимости готов к забастовке и к краткосрочным финансовым потерям, связанным с такой акцией. Это, безусловно, мощный качественный скачок, когда одиночный бренд, сиротливый бутик вдруг сам начал осознавать себя не просто отдельным субъектом экономической жизни страны, но и членом некоего сообщества, которое в состоянии добиваться радикальных изменений в национальном бизнес-климате.

Резюмируя вышеизложенное. Ситуация в "Меге" – это ещё один знак того, что общество меняется, и система взаимодействия в нём становится уже совершенно иной, чем та, к какой мы привыкли. Осознание этого процесса является критически важным фактором для власти, политических партий, общественных объединений, а где-то и для самого бизнеса... Хотя последний, если он, конечно, не держится на одном голом авторитете неких агашек, и сам справится – потому что он гибок, и он как раз та самая часть общества, которая инициирует эти изменения и готова сражаться за них.

Изменившееся общество требует другого формата взаимодействия между всеми участниками процесса создания высокоэффективной экономики Казахстана. Повторю свои тезисы. Для нового общества заверения в том, что жизнь будет лучше, жить станет веселее, обещания увеличения социальных гарантий, подарки и показушная забота государства имеют значительно меньшее значение, чем это было даже три-пять лет назад.

Новому обществу нужны новые правила игры, стабильные и понятные, более того, сегодня оно уже само готово их инициировать и формулировать. Это общество не станет тратить время и энергию на танцы вокруг неких абстрактных идеалистических ценностей, придуманных в тиши высоких кабинетов, зато оно может резко консолидироваться в вопросах практических, конкретных. Грубо говоря, репортажи об общем улучшении жизни, очередном месте в том или ином рейтинге уже никому не интересны - важны победы, такие же реальные, как последний триумф Геннадия Головкина в бою против Лемье. Скажем, конкретные факты реального снижения уровня коррупции, а не казённый отчёт о весенне-летних посадках мздоимцев и воров. Чёткое регулирования системы валютных займов и полная открытость работы банков. Декларация доходов всех госчиновников. Наведение порядка на дорогах, где мажоры на крутых тачках до сих пор безнаказанно убивают невинных людей.

Наше общество стало ответственным, готовым самостоятельно созидать и облагораживать себя и страну – его не нужно подкупать, ибо оно не верит в экономическую эффективность подкупа. Всё что требуется – это чёткие правила, понятные, эффективные и равные для всех, прикладная информация и понятные, практические цели – в остальном мы сами разберёмся.

Это значит, что нужно изменить формат общественного договора. От договора "купли-продажи" – забота со стороны государства в обмен на лояльность к власти – нужно перейти к договору о сотрудничестве: вместе создаём правила, где разделяем функции и зоны ответственности общества и государства для достижения общего успеха.

Соответственно, изменения должны охватить информационное пространство, экономическую и социальную политику, вообще национальную или страновую идею.

Эти изменения уже несколько лет как перешли из разряда желательных в разряд неизбежных. Они уже происходят, и процесс необратим, вопрос только в том, каким он будет: неуправляемо-уродливым или управляемо-эффективно-позитивным.