Учёный-астрофизик Виктор Тейфель: Моя голова ещё работает, деменция пока не наступила

Имя теперь уже бывшего главного научного сотрудника, экс-руководителя лаборатории физики Луны и планет знаменитого далеко за пределами Казахстана Астрофизического института имени Фесенкова – доктора физико-математических наук Виктора Тейфеля в последние дни мелькает в заголовках СМИ.

Причина тому – его увольнение вместе с пятью коллегами и закрытие лаборатории накануне Дня работников науки. В Министерстве науки и высшего образования РК заявили о неэффективной работе лаборатории, в которой трудились учёные.

Сам Тейфель считает, что его наказали за публичную критику инициатив министерства, а также за мнения, которые он неоднократно высказывал в соцсетях о развитии казахстанской науки. 

Кандидаты наук с зарплатой дворника

– Виктор Германович, вы написали в соцсетях, что вас уволили из института "совершенно неожиданно и без объяснения истинных причин". Тогда как в Министерстве науки и высшего образования утверждают, что руководство ещё месяц назад предлагало вам упразднить лабораторию и продолжить работу в рамках отдела наблюдательной астрофизики. Так из-за чего вас всё-таки уволили?

– Даже не я, а люди независимо от меня делают выводы. Вот они считают, что всё это инспирировано. И дело вовсе не в том, что мы пенсионеры. Например, я уже тридцать лет как пенсионер, слепой, но тем не менее продолжаю работать. В пресс-релизе написано о том, что мы и статей не пишем, и научных публикаций у нас нет, – так это неправда. Всё это есть, конечно, не в том количестве, которое могут делать молодые, но тем не менее даже мы – шесть пенсионеров в лаборатории занимаемся очень серьёзными вещами.

Как раз именно сейчас, когда началась эта кампания против нашей лаборатории, благодаря нашим последним публикациям мы получили приглашение и включены в большой международный проект по изучению планет-гигантов (Юпитера), которыми наша лаборатория занимается больше пятидесяти лет.

Причём организаторы этого проекта из США признали, что именно мы были пионерами в создании этого направления исследований, которое продолжается и сегодня. Сейчас же институт уничтожает это направление вместе с лабораторией. И я не знаю, как быть, потому что мы-то уже включены в этот проект. Писать туда, что "нас институт уволил" (смеётся), – это как-то не патриотично, потому что это уже позорное пятно на всей нашей науке. 

– Давайте вернёмся к заявлению министерства. С чем вы конкретно не согласны по тексту? 

– Если говорить о распространённом в СМИ пресс-релизе, то, во-первых, я возглавил лабораторию не с 1974, а с 1970 года, как только она была создана. В 2025 году мы собирались отметить 55-летие создания лаборатории. С тех пор лаборатория очень неплохо себя чувствовала. Более того, как видите, мы и сейчас не невидимки в международном плане.

В своё время я занимал пост президента комиссии по физике планет Международного астрономического союза. До сих пор являюсь членом этого союза и Американского астрономического общества. То есть международные контакты остаются.

С 2018 года положение лаборатории стало очень сложным из-за грантовой системы, внедрённой в отечественную науку. Вы, наверное, помните случай, когда четверть финансов, выделенных на гранты, отдали одному-единственному институту – нашему. Мы тогда хоть грант и получили, но урезанный в четыре раза. Поэтому молодые ребята, которых мы взяли в этот грант, естественно, исчезли, потому что им ничего не светило в плане зарплаты.

Мы на гроши как существовали, так и существуем до сих пор. Года два мы вообще оказались безработными, и от нас каждый месяц требовали заявление на отпуск без содержания. Ну, чтобы, как говорится, прикрыть всё это безобразие. Я обо всём этом писал тогдашнему министру образования и науки Асхату Аймагамбетову. Он ответил: "Мы над этим работаем".

Действительно, кроме грантовой системы появилось отдельное финансирование – на фундаментальные исследования. В программу базовых фундаментальных исследований мы сейчас и входим.

Если бы лаборатория продолжала существование, мы должны были бы по крайней мере до конца 2025-го представить свои результаты по выполнению программы базовых фундаментальных исследований. Но зарплата у нас, конечно, совершенно неприличная.

Если кандидаты наук получают зарплату дворника в 110 тысяч тенге, то есть полторы минимальные зарплаты, я получаю три минимальные – 250 тысяч (минимальный размер зарплаты (МЗП) в РК в 2025 году 85 000 тенге. – Ред.). Понятно, что при таких условиях у нас нет возможности для работы на том уровне, на каком работают учёные с грантами. Они получают и по 500 тысяч, и по миллиону. Разница большая. На нас смотрят свысока в этом плане.

– В Миннауки также заявили, что проблема отсутствия молодёжи в составе вашей лаборатории носит "затяжной характер и не решается на протяжении последних 20 лет". Мол, нет научной преемственности. Также в министерстве утверждают, что с 2020 года лаборатория подала только три безуспешные заявки на грантовое финансирование, а с 2023 года – ни одной. Что вы скажете по этому поводу?

– Если рассказывать про каждую проблему с каждым грантом, которые у нас были, то придётся потратить уйму времени. Так или иначе получилось, что мы уже сейчас даже заявку на грант не можем подать. Потому что, с одной стороны, при подаче заявки требуется, чтобы у нас треть лабораторной группы состояла из молодых специалистов. А если их нет, значит, заявку на грант не примут. Если у вас нет гранта, то молодые к вам не пойдут. На нашу зарплату тем более.

То есть заколдованный круг получился. Из-за этого сейчас действительно остались шесть пенсионеров в лаборатории, но тем не менее продолжали работу.

В том, что сейчас внезапно поднялась эта кампания, причина, конечно, не в том, что пишут в пресс-релизах. Что, дескать, надо навести порядок, укрепить дисциплину и прочее. Всё это, повторяю, произошло совершенно внезапно. Упоминается, что мне 92 года. Когда отмечали моё 90-летие, институт меня чествовал весьма комплиментарными поздравлениями. Вручили вторую медаль от Министерства цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности. В общем, всё было нормально, и после этого было всё тихо, никто нам претензий не предъявлял. Обо всех наших проблемах, которые сейчас нам ставятся в вину, я писал на Facebook в течение последних четырёх лет, у меня вся эта подборка есть. А сейчас это всё обращено против нас как обвинение.

Американцы подтвердили наше предположение спустя 20 лет

– Виктор Германович, что ваша лаборатория может поставить себе в заслугу? Каких результатов вы добились за годы существования лаборатории? Является ли ваше направление прикладным?

– Начнём с того, что наша работа абсолютно не прикладная. Главное наше направление, по которому мы были ведущими в Советском Союзе, – изучение планет-гигантов. Я был тогда председателем рабочей группы Астрономического совета по планетам-гигантам, в которую входили исследователи из России, Украины, Грузии и Азербайджана.

Я неоднократно ездил на эти заседания и в Британию, и в Норвегию ещё в советское время. Избирался фактически вторым из советских учёных-астрономов президентом комиссии по физике планет. Это Международный астрономический союз – самая большая международная организация, курирующая астрономию в мире.

Лаборатория была формально создана в 1970 году, но уже в 1968 году мы участвовали в большой международной конференции в Киеве. И наши доклады по таким планетам, как Юпитер и Сатурн, отметили особо. Ещё до официального оформления лаборатории мы выполняли целый ряд договоров для московских космических организаций, то есть уже тогда были достаточно известными. Моя книга "Атмосфера планеты Юпитер" 1969 года и наш справочник, который мы издали в порядке выполнения этих договоров, переведены и использованы в разных изданиях.

– А при независимом Казахстане чем занималась ваша лаборатория последние 25–30 лет?

– Мы продолжаем ряд фундаментальных исследований. Так, с 2004 года начали временной ряд стандартных спектральных наблюдений Юпитера. Этот ряд сейчас уже составляет 20 лет, а нам нужно 24–25 лет для того, чтобы охватить два полных оборота Юпитера вокруг Солнца. Это нужно для того, чтобы проследить, какие сезонные изменения на планете происходят.

Но для этого нам, конечно, нужна молодёжь, потому что это огромный объём работы. Нам нужны, конечно, и программисты, и просто люди, увлечённые этим делом, которые будут работать не за большую зарплату, а за идею.

Но если говорить о каких-то интересных вещах, то мы в 1994 году, когда была самая сложная политическая и экономическая обстановка, мы получили грант от международного научного фонда (МНФ) для наблюдений за столкновением кометы с Юпитером. Это было очень интересное событие, редчайшее и уникальное.

Мы провели наблюдения, представили доклады. Я ездил в Германию на конференцию. А чуть ранее, в 1993-м, Американское астрономическое общество нам подкинуло небольшие деньги в качестве поддержки исследований. Но для того времени это было весьма существенно. Европейская Южная обсерватория тоже нам дала грант и мы смогли купить один прибор – ПЗС-камеру. NASA нам дало специальные фильтры.

Самое, пожалуй, интересное, это то, что в 1989 году мы наблюдали астероид Веста, один из самых ярких астероидов в малых планетах, и по нашим наблюдениям мы сделали предположение, что на Весте должен быть огромный кратер.

Вот это было в 1989 году. Спустя чуть более 20 лет американцы с помощью космического аппарата, который подлетел к Весте, обнаружили этот кратер. И как раз сейчас мы готовим к публикации статью по поводу этих двух событий.

– И всё-таки в чём основная причина того, что вас уволили, а лабораторию закрыли? Дело в вас или действительно в нецелесообразности её содержания? Или вы кому-то дорогу перешли? Какие у вас версии?

– Версия одна. Дело в том, что не только нашу лабораторию закрыли. В марте закрыли лабораторию ядерной астрофизики, которую возглавлял лауреат Государственной премии, доктор наук Сергей Дубовиченко. У него столько регалий, что мне даже равняться с ним не пристало.

Кстати, накануне Дня науки президент страны сказал, что необходимо обратить особое внимание на ядерную физику, ядерные исследования в связи с предстоящим строительством атомных станций. И в это же время лаборатория ядерной астрофизики, которая занимается теорией термоядерных реакций, тоже закрыта.

В чём причина?

А основная причина в том, что и он выступал неоднократно в прессе по поводу нашей науки и министерства. То есть зуб на него имеют. А на меня тем более. Потому что я вопреки заключению, которое сделал институт, не раз писал в Facebook о том, что с астрономической точки зрения идиотизм устанавливать единый часовой пояс для всей республики. Я об этом писал несколько раз. Это, видимо, не нравилось министру.

Он, напротив, заявлял, что единый часовой пояс даст возможность для восстановления умственной деятельности, улучшения концентрации и общего самочувствия. Я тогда задался вопросом. Интересно, как это будет происходить – индивидуально или коллективно? Потом я ему задавал на Facebook вопрос по поводу 400 тысяч опрошенных, которые, якобы высказались в пользу сохранения единого пояса. Ответа я не получил. Так что судите сами.

– Скажите, пожалуйста, как вы в целом оцениваете состояние науки в стране?

– Как хреновое. Потому что наша система организации науки административно-чиновничья. Даже Совет молодых учёных выступил против национальных научных советов, которые фактически играют роль инквизиции в науке. Потому что они решают, кому в конечном счёте давать гранты, а кому не давать, независимо от того, какие экспертные оценки учёные получили. Мы из-за этого, кстати говоря, в последний раз гранты не получили.

– Что вы намерены делать дальше, какие у вас планы?

– Нам сейчас, конечно, было бы очень важно всё-таки принять участие в том международном проекте, о котором я в начале рассказал. Тем более это касается именно нашего направления исследований, и взамен мы получим доступ к космической технике, в частности к телескопу Хаббл (Hubble Space Telescope). Ну и к другим средствам, которые у американцев имеются. Если мы будем участвовать в этом проекте, то от них будем получать полезную научную информацию. А они в свою очередь тоже заинтересованы в наших архивах. Это ведь 20 лет наблюдений! Такого однородного материала ни у кого, конечно, нет.

Кстати, в министерском пресс-релизе сказано, что по состоянию здоровья я не могу передвигаться. Это не так. Я прекрасно передвигаюсь. Единственная помеха – то, что я слепой. А слепой я всё-таки профессионально, потому что 60 лет у телескопа провёл, не меньше. Плюс работа на компьютерах. Это, конечно, кончилось тем, что я полностью потерял зрение.

Но тем не менее голова работает, ноги ходят. Конечно, я не могу подниматься в главный корпус от своего дома без провожатого. Да и что там делать, кто там мне будет помогать? Я продолжаю работать на компьютере, только вслепую печатаю. Ну и опечатки, как говорится, надо исправлять. Но в основном я пишу постоянно и в соцсетях, и научные статьи. Так что в этом отношении моя голова ещё работает, деменция пока не наступила.