Вторая волна коронавируса: четыре возможных объяснения резкого всплеска Covid-19

Вторую волну Covid-19 эксперты ждали к осени, и ожидания эти оправдались, по крайней мере на первый взгляд.

После относительного затишья, наступившего в большинстве стран в июле-августе в результате введения беспрецедентных ограничительных мер, уже к середине-концу сентября статистика новых случаев коронавирусной инфекции вновь опасно поползла вверх и вскоре в несколько раз превысила пиковые весенние показатели.

Учитывая, что первая волна пандемии обернулась настоящим цунами, унёсшим по меньшей мере полмиллиона жизней за три месяца (с апреля по июнь) и чуть не уничтожившим систему здравоохранения даже самых обеспеченных стран, власти по всему миру стали по-новой вводить строжайшие ограничения, снятые буквально пару месяцев назад.

Читайте также:

• Коронавирус в России: новый рекорд заражений и переполненные морги
• Как заканчиваются пандемии?

Если первый удар пандемии приняли на себя преимущественно мегаполисы, то теперь инфекция пришла в провинцию. Для городов и других населённых пунктов, более отдалённых от крупных транспортных центров, вторая волна эпидемии по факту стала первой.

В том числе поэтому на этот раз под одну гребёнку всех чесать не стали: многие страны дали местным и региональным властям право самостоятельно решать, какие карантинные меры им необходимы, чтобы не допустить переполнения больниц, и в то же время минимизировать неизбежный экономический ущерб.

Читайте также: Ковидное уравнение: бороться с эпидемией или сохранить экономику?

В Британии, например, "светофорная" система предусматривает три уровня ограничений, жёсткость принимаемых мер зависит от оценки властями коронавирусной угрозы.

Высший, третий уровень поначалу ввели только в Ливерпуле и Ланкашире. Это означает, что там были закрыты бары и развлекательные центры, остановлена работа казино, игровых клубов и букмекерских контор.

Школы и общественный транспорт продолжают работать, но населению настоятельно советуют преимущественно ходить пешком или ездить на велосипеде и не пересекать границы "зоны очень высокого риска" без крайней необходимости.

В закрытых помещениях местным жителям запрещено встречаться с кем бы то ни было, кроме живущих с ними под одной крышей. И даже под открытым небом больше шести человек могут находиться в одном месте только при условии соблюдения социальной дистанции.

С 23 октября под аналогичные ограничения попали ещё почти три миллиона человек – жители Большого Манчестера, – несмотря на активное сопротивление главы города Энди Бёрнэма.

Заручившись поддержкой местных советов, мэр пошёл на открытую конфронтацию с правительством страны и лично премьер-министром Борисом Джонсоном, и в итоге Вестминстеру фактически пришлось продавливать непопулярное решение вопреки воле горожан.

Сработает ли лондонский план укрощения строптивого Манчестера (то есть закончится ли конфликт полюбовно), пока не очень понятно. Ведь если предписания властей зависят в первую очередь от их оценки риска для системы здравоохранения, то соблюдение карантинных мер – скорее, от того, насколько высоко оценивают угрозу эпидемии сами жители города.

А оценки эти могут довольно сильно различаться.

Откуда сомнения? Смотря что сравнивать

В качестве одной из основных причин вновь вводимых ограничений, не только в Ливерпуле, но и по всему миру, власти приводят цифры статистики, показывающие резкий скачок заражений Covid-19 за последний месяц.

В той же Британии, например, в первой половине октября каждый день диагностировали более 15 тысяч новых случаев коронавирусной инфекции (к концу третьей недели этот показатель и вовсе зашкалил за 25 тысяч), притом что весенне-летний пик едва превышал 6 тысяч новых диагнозов ежедневно.

Однако несмотря на столь резкий всплеск, число ковидных пациентов в больницах (тяжёлых случаев инфекции, когда больному нужна профессиональная медицинская помощь) в стране сейчас куда меньше, чем на пике первой волны.

Если весной заразившиеся с подтверждённым диагнозом Covid-19 занимали в Британии почти 20 тысяч коек, то в середине октября этот показатель был в три с половиной раза ниже.

Похожая ситуация наблюдается и во Франции: количество подтверждённых заражений Covid-19 в несколько раз выше, чем во время первой волны, а количество пациентов в больницах намного ниже.

Ещё более показателен разрыв между всплеском новых случаев инфекции и числом умерших от вируса, хотя эта статистика отстаёт за диагностикой примерно на полмесяца, а с начала второй волны прошло всего три недели, так что любые выводы тут преждевременны.

Тем не менее можно констатировать, что с начала октября общее число жертв коронавируса в Британии выросло примерно на 2000. На момент публикации статьи пиком второй волны эпидемии было 21-е число, когда по всей стране в общей сложности умерло 188 пациентов с Covid-19.

Для сравнения: в апреле было восемь дней, когда умирали по тысяче человек и более (это хорошо заметно на графике ниже). А за первые три недели апреля вирус унёс по всей стране по меньшей мере 17 тысяч жизней.

Нынешние показатели жертв вируса как в Британии, так и во Франции выглядят на этом фоне довольно скромно.

В Москве картина довольно сильно отличается от западноевропейской. Например, число госпитализированных с Cоvid-19 почти с самого начала эпидемии ни разу не превышало ежедневную статистику новых случаев инфекции. В конце апреля, когда число новых случаев резко пошло вверх, взлетев почти в 3,5 раза, больничная статистика, напротив, стала снижаться, и больше кривые пока ни разу не пересеклись.

Хотя есть и очевидные общие черты. На графике отчётливо видно первую волну заражений, захлестнувшую российскую столицу в начале мая, затем постепенный спад, относительное затишье летом, а с начала октября вновь резкий уверенный рост: та самая вторая волна.

Однако и тут можно заметить, что число госпитализированных пациентов с Covid-19 (тяжёлых больных, которым нужна профессиональная помощь медиков) в сентябре-октябре было почти вдвое меньше показателей первой волны.

Если с 14 сентября по 14 октября число ежедневно регистрируемых новых случаев инфекции в Москве выросло в шесть с лишним раз, то госпитализаций – лишь на 50%.

Статистика коронавирусных смертей в Москве похожа на европейские графики куда меньше. По этому показателю вторая волна слабо отличается от первой: уровень смертности составляет уже почти 80% от пиковых значений весны и продолжает расти.

Однако если наложить этот график на картинку выше (сведя вместе все три кривые: диагностики, госпитализации и смертей в одном масштабе), контраст окажется ещё более впечатляющим.

На фоне нескольких тысяч ежедневно регистрируемых случаев Covid-19 и сотен госпитализированных коронавирусных пациентов, дающих основания говорить о первой и второй волне эпидемии, двугорбая кривая ежедневных жертв выглядит практически прямой линией.

Различить на ней обе волны можно, только сильно увеличив масштаб, в чём может быстро убедиться любой, кто читает этот текст с экрана телефона или планшета.

Кажется, вторая волна коронавируса существенно отличается от весеннего цунами и больше всего напоминает "старшую сестру" тем, что слишком многое в ней учёные по-прежнему затрудняются объяснить.

Какие есть версии?

Возможных объяснений столь очевидного расхождения статистики можно найти немало. Но по меньшей мере какая-то часть разгадки может содержаться в принципиально изменившемся за полгода подходе к системе тестирования.

Во-первых, во всех странах существенно выросло число проводимых тестов. В Британии сейчас ежедневно тестируют примерно в пять-шесть раз больше людей, чем в начале мая. Неудивительно, что и заражённых выявляют намного больше.

Однако в относительных цифрах положительных результатов куда меньше, чем весной. Если в апреле на каждую тысячу обработанных тестов приходилось по 200, а то и 400 инфицированных, то сейчас, в ходе второй волны, лишь чуть больше 50. Похожая ситуация и во Франции.

В России весной тоже тестировали не то чтобы много. По официальным данным, с начала мая по середину октября число ежедневно проводимых в стране тестов выросло вчетверо (до 400 тысяч). При этом доля положительных результатов сейчас также существенно ниже, чем во время первой волны.

Во-вторых, в ходе первой волны эпидемии не хватало самих тестов и реагентов для них, поэтому их старались экономить. В Британии, например, проверяли только тех, кто сам обратился к врачу с подозрительными жалобами. Хотя ещё в марте учёные предупреждали: заражённый начинает представлять опасность для окружающих раньше, чем у него проявляются симптомы. А у некоторых инфекция может и вовсе никак не проявляться внешне.

Весной считалось, что бессимптомные больные могут составлять до четверти всех инфицированных. К июлю эта оценка выросла до 40-45%, а по последним данным, Covid-19 хоть как-то проявляется внешне лишь у каждого четвёртого инфицированного.

Более того, даже среди этих (и так относительно немногочисленных) заражённых почти треть переносят болезнь как обычную ОРВИ, например, с кашлем и невысокой температурой на несколько дней, не испытывая никаких специфических для коронавируса симптомов вроде потери обоняния.

При этом бессимптомные больные могут распространять инфекцию с таким же успехом: их вирусная нагрузка ничуть не ниже, чем у других коронавирусных пациентов, и болеют они примерно столь же долго, во всяком случае именно к таким выводам учёные склоняются, исходя из последних исследований.

Слушайте также подкаст ВВС: Истории врачей c передовой борьбы с коронавирусом в Нью-Йорке, Лондоне и Москве.

Третье возможное объяснение звучит довольно оптимистично для жителей мегаполисов.

У исследователей есть версия, что жители крупных городов с высокой плотностью населения (по ним эпидемия ударила больнее всего), защищены от вируса лучше, поскольку значительная часть местного населения с вирусом уже встретилась и переболела (например, в Лондоне около 45%).

А вот для жителей регионов, будь то Курган или Манчестер, вторая волна может оказаться даже более болезненной, поскольку в этих населённых пунктах она стала фактически первой.

И в-четвёртых, по словам экспертов, лучшего оставляет желать точность диагностики. Уже несколько научных работ указывают на возможность так называемой кросс-реакции.

Кросс-реакция – это когда стандартный ПЦР-тест (а именно такие преимущественно используются для диагностики Covid-19 по всему миру) принимает за возбудитель Covid что-то, что им не является. Например, другой коронавирус, вызывающий обычную простуду, или даже фрагменты вируса, не способные к заражению ни самого носителя, ни окружающих.

В таком случае любой пациент с обычной простудой рискует получить положительный результат теста на коронавирус, и диагноз Covid-19 со всеми вытекающими отсюда для заражённых последствиями: карантин, обязательная самоизоляция и т.д.

К ПЦР-тестам, используемым для диагностики Covid-19, по словам экспертов, вообще немало вопросов.

Ведь сам факт наличия (или отсутствия) вируса у того или иного человека не имеет значения: медиков и представителей властей интересуют ответы на два совершенно других вопроса.

Первый: может ли вирус привести у этого конкретного пациента к развитию серьёзного заболевания (то есть может ли ему потребоваться медицинская помощь). Второй: способен ли он заразить других.

К сожалению, ПЦР-тест не даёт точного ответа ни на один из этих вопросов.

Мудрость Сократа: "Я знаю, что ничего не знаю"

Наблюдая за тем, как представители властей по всему миру пытаются не повторить сделанных весной собственных ошибок, сложно не вспомнить приписываемый Черчиллю афоризм о том, что генералы всегда готовы одержать победу в предыдущей войне.

Или в данном случае – предыдущей волне Covid-19.

С одной стороны, статистика двух всплесков заражений за полгода различается настолько, что вообще не очень понятно, как проводить между ними хоть какие-то параллели.

С другой, за прошедшие полгода мир худо-бедно привык жить с новым коронавирусом бок о бок, ежедневно читать и слышать о нём в новостях.

Эпидемию начали принимать в расчёт по умолчанию. Строя какие бы то ни было планы на будущее, вирус уже закладывают в систему координат изначально – как неизбежный элемент хаоса.

При этом, конечно, мало кто задумывается о том, что ещё год назад у возбудителя новой инфекции не просто не было собственного имени – не было известно даже о самом его существовании.

Неудивительно, что в ответ на подавляющее большинство вопросов о вирусе учёные по-прежнему разводят руками и просят подождать год-другой.

Преподаватели Центра доказательной медицины Оксфордского университета Карл Хенеган и Том Джефферсон подчёркивают: как должна выглядеть правильная стратегия борьбы с новой коронавирусной инфекцией, не знает никто. И не может знать по определению.

В отсутствие какой-либо информации любые действия, направленные на сдерживание эпидемии, напоминают, по их словам, движение наощупь в темноте, в попытке отыскать выход из огромного лабиринта. Но каждое проведённое научное исследование дописывает в грандиозную систему уравнений лишь один новый пример.

С бесконечным числом слагаемых и одним большим неизвестным.

Авторы: Николай Воронин, Сергей Козловский, Олеся Волкова, "Русская служба Би-би-си"