Воду для нужд Семиречья хотели брать в Китае. По-тихому

В XIX веке стремительно разрастающаяся Российская империя сомкнулась с дряхлеющей Цинской державой на территориях современного Казахстана. Для обоих государств это были достаточно отдалённые области – "задворки", даже свежие вести до них доползали из столиц спустя недели после появления. Несмотря на это, дипломаты и военные лихорадочно "столбили" новые границы там, где их ранее никогда не было.

А наиболее предприимчивые и прозорливые граждане тем временем напряжённо шевелили мозгами и кумекали, каким образом можно извлечь выгоду из новообретённого соседства. И бизнес-проекты не заставили себя ждать.

Вскоре после появления на картах укрепления Верного (в 1854 году) эти передовые умы начали всерьёз размышлять о перспективах развития растущего поселения "на западных границах Китая". Про то, чтобы создать тут региональный финансовый центр или мировой горнолыжный курорт, правда, тогда не помышляли даже самые дерзкие мыслители. А вот, например, про будущность текстильного производства в крае разговаривали всерьёз.

"Никакие золотые прииски не дадут такого дохода, какой бы принесла здесь предприимчивому капиталисту хлопчатобумажная мануфактура, – писал уже в 1859 году в "Санкт-Петербургские ведомости" корреспондент из Верного. – Работников здесь не занимать стать; наши казаки и не прочь от промышленности; киргизы также скоро бы поняли всю выгоду труда… В будущем мы должны рассчитывать и на прилив китайского трудолюбивого населения в наши степи".

Проект остался прожектом. А все мануфактуры старой России остались в метрополии. В Верном же, как доподлинно известно, мощная текстильная промышленность появилась позже, когда он стал Алма-Атой, 100 лет спустя, с появлением знаменитого АХБК.

А что до китайского трудолюбивого населения, то без него и нынче никакая текстильная промышленность не мыслится. Правда, правила игры с тех пор поменялись кардинально, и никто не позволит нынче завозить из Китая тамошних работников и с их помощью возрождать собственное производство в Алматы. Нам хватает и импорта, того самого пресловутого китайского ширпотреба, который все ругают и без которого при этом не обходятся ни посетители дешёвых барахолок, ни почитатели элитных бутиков.

А хлопок, как известно, в Семиречье так и не привился. Климат не тот. Как не привился и шёлк, разведением которого в Верном заботился в своё время неуёмный губернатор Герасим Колпаковский. Однако история с хлопком закончилась не сразу, она имела своё продолжение. И связана была всё с тем же Китаем.

Ныне казахстанская общественность не на шутку озабочена тем, что китайцы на своей территории в один несчастный день выпьют до капли всю воду наших трансграничных рек и реки попросту перестанут течь в нашу сторону. Что ж, несмотря на явный перифраз апокалипсического сюжета про зловредные народы Гога и Магога, которые в "конце света" выпьют до дна Геннисаретское озеро, повод для беспокойства есть. Чтобы понять это, достаточно раз пересечь нашу госграницу и взглянуть на темпы жизни по ту сторону.

В связи с этим и вспоминается любопытная история столетней давности. С 1912 года гидролог Е. Е. Скорняков изучал возможности орошения Илийской долины для нужд сельского хозяйства. Земли тут было много, но вот воды не хватало.

Первым источником, на который упал взгляд специалиста по орошению, был Чарын. Вернее, та его верхняя часть, которая называется Кегень. Для зарегулирования Чарына в горах предполагалось построить громадное водохранилище ёмкостью 160 млн кубических саженей воды. И оттуда уже по магистральным каналам и арыкам орошать пустоши в предгорьях.

Интересно, что к идее перекрытия Чарына возвратились под конец советского периода, а незавершившуюся стройку гидроэлектростанции закончил суверенный Казахстан. Для нужд же мелиорации в 80-е годы прошлого века перегородили не Чарын, а соседний Чилик в районе Бартогая.

Чарына на орошение всей долины в планах Скорнякова всё равно не хватало, а потому недостающую воду он предлагал брать… в соседнем Синьцзяне. Там, как считалось, в то время никакой особой надобности в ней не было.

Любопытно, что разговаривать и договариваться по этому поводу с властями соседней империи едва ли предполагалось. Своё предложение автор аргументировал весьма характерно для своего времени, в том числе следующим образом: "Граница с Китаем очень слабо охраняется, вследствие чего переход из России в Китай и обратно совершается весьма легко". Ну, а коли так – чего, мол, стесняться?

Неужели ни одному трансграничному проекту XIX века в Семиречье так и не суждено было реализоваться? Почему же, были и более состоятельные попытки. Например, Илийское пароходство, организованное в 1880-е годы инженером Иваном Козелл-Паклевским и знаменитым уйгурским купцом (олигархом!) Валиахуном Юлдашевым.

Дело в том, что после возвращения Китаю оккупированного в течение десятилетия (1871-1881) Илийского края возникла не только насущная потребность, но и экономическая перспективность в короткой связи Верного и Кульджи. В те годы самым естественным путём, напрямую связывавшим города и народы, был водный. Предполагалось, что между Кульджой и пристанью Илийска будут ходить настоящие пароходы. И возить: туда – дешёвый хлеб и другие продукты из Семиречья, а оттуда – каменный уголь для нужд края.

Первый пароход был привезён в Семиречье из… Англии! В разобранном виде. Вот как описывал его один из самых увлечённых краеведов советского периода Николай Петрович Ивлев:

"Летом 1882 года начинается сборка корпуса и машин парохода. Корпус имел длину 56, ширину 10 и высоту 6 футов, грузоподъёмность 800 пудов, осадку с грузом 4 фута. Это была машина высокого давления с паровиком локомотивного типа… 14 марта 1883 года пароход был спущен на воду. Имя ему дано "Колпаковский" в знак благодарности верненскому губернатору за моральную и материальную поддержку Илийскому судоходству".

Несмотря на сложности фарватера, "Колпаковский" совершил в тот год несколько рейсов до Кульджи и даже спускался до Балхаша. Так что партнёры начали строить радужные планы по расширению предприятия. Собирались закладывать новые пароходы и специализированные пристани. Но…

Эйфория скоро рассеялась, предприятие оказалось убыточным, партнёры рассорились, Паклевского объявили банкротом, а "Колпаковского" бурей выбросило на мель, где он и ржавел на реке близ Илийска несколько десятилетий.

К идее илийского судоходства и международного сообщения с Китаем по реке, правда, вернулись позже. Уже при советской власти. Но и тогда предприятие не увенчалось успехом. А потом…

А потом в трансграничные процессы активно включился сам Китай.

В статье использованы фотографии и гравюры из изданий XIX века