Последний казахский сказитель

Любопытно, как те или иные великие личности довлеют над географией тех или иных мест. Принижая и умаляя значение всех прочих лиц, вносивших вклад в местную историю.

Мы говорим о Мангышлаке и подразумеваем Тараса Шевченко, волею судьбы проведшего здесь печальное десятилетие своей узнической жизни. Имя Кобзаря носили тут в советские времена два города (из трёх имевшихся в области!). И нигде, не считая Украины, культ Шевченко не был столь развит, как в этих пустынных местах восточного Прикаспия.

А между тем в тени великого украинца померкло немало достойных сынов Казахстана. О которых даже казахи, живущие за пределами региона, не скажут ничего определённого. Один из таких – жырау Мурын Сенгербекулы. Лично я узнал про этого замечательного человека, наткнувшись в старой подшивке журнала "Вокруг света" (за 1948 год) на очерк Сабита Муканова "Форт Шевченко".

"Пришёл сюда и известный Мурун-жирау (сказитель) Сенгербаев. Ему 92 года. Он безбородый, но зрение, слух и зубы у него сохранились полностью. Несмотря на свои преклонные годы, он ещё свеж и бодр. Он из рода адай.

Несколько лет назад сотрудники Казахского филиала Академии наук СССР в Алма-Ате записали из уст Мурун-жирау Сенгербаева более сорока тысяч строк эпических поэм, былин и народных сказов… Он пел нам о том, что видел за свои девяносто два года жизни. Не было конца и края содержательным и волнующим его песням".

Я неоднократно писал о том, что места, подобные Мангышлаку, имеют все основания считаться классическими "ловушками времени", своеобразными географическими тупиками, где сберегалось всё, что только сюда попадало. Потому-то наличие тут ещё и своего Сказителя, в эпической памяти которого сохранилось то, что было забыто и утеряно в других местах – весьма показательно.

Самого жырау, конечно, давно нет в живых, но каково же было моё удовольствие, когда в современном Форт-Шевченко обнаружился его дом-музей, с любовью сохраняемый потомками, осознающими важность и уникальность личности предка, являющегося своеобразным хранителем и ретранслятором духовных реминисценций прошлого.

Правда, оказалось, что Муканов (а может быть, его переводчик) несколько напутал с фамилией. Мурын Сенгербекулы, действительно проживший почти сто лет (родился в 1859-м, а умер в 1954-м), был известен в Форте не только как исполнитель, но и как кузнец-зергер. Потому тут, в маленьком "типовом" домике, значительную часть занимает кузница с печью, горном, тиглями, наковальней и полным набором необходимых инструментов.

То, что в Мурын-жырау сочетался в одном лице кузнец и поэт, придаёт его личности особую значимость. Ореол таинственности, окружавший кузнецов в традиционных культурах всех народов, множил его физическую силу оккультными способностями. Случайно ли именно кузнец помнил и сохранял в своей памяти то, что было утрачено всеми современниками?

Любопытно, что акт приёма-передачи устных сокровищ на вечное хранение в письменном виде происходил в самый трудный для страны год – 1942-й. В то время, когда всё и вся работали для фронта, в Алма-Ате в течение многих месяцев, каждодневно, с утра до ночи, несколько профессиональных поэтов записывали то, что пел специально приглашённый мангышлакский сказитель.

И это было своеобразным вкладом в Победу. Остервенелый враг напирал на Волгу, и исход битвы за Сталинград ещё не был предрешён, а в переполненной эвакуированными Алма-Ате не смолкал дрожащий голос старого певца, повествовавшего о подвигах героев прошлого.

Говорят, что инициатива записи исходила лично от Каныша Сатпаева, который хорошо осознавал возраст жырау и понимал, что промедление могло быть смерти подобно. Рассуждать о какой-то несвоевременности, когда речь шла о последнем живом носителе древнего эпоса, не приходилось!

Другой знаменитый деятель эпохи – Мухтар Ауэзов с гордостью резюмировал в июне 1946-го:

"Необычайным событием для любителей – ценителей казахского фольклора явилось недавнее исполнение престарелым сказителем-эпиком с берегов Каспия Муруном 35 героических поэм из его знаменитого цикла "О сорока богатырях".