О единственном козыре Казахстана в сфере космонавтики

63 года назад о космодроме Байконур, расположенном в Казахстане, заговорил весь мир. В тот день с полёта Юрия Гагарина началась космическая эра в истории человечества. С тех самых пор 12 апреля в разных странах отмечают День космонавтики. И пусть этот день триумфа науки не является красным днём календаря в Казахстане, но он был и остаётся особенным для тех, кто причастен к космической отрасли.

Корреспондент Informburo.kz поговорила с казахстанскими экспертами о достижениях и промахах космонавтики на постсоветском пространстве, а также о славном прошлом и туманном будущем старейшего космодрома планеты.

О роли космоса в жизни каждого

Олег Балицкий, военный специалист Космических войск РФ, директор филиала, руководитель проектного офиса в СП "Байтерек" в 2013-2018 годах:

"Мне было всего три месяца от рождения, когда семья приехала на Байконур. Мой отец был военным. Поэтому я всегда говорю, что почти родился на космодроме. Моё детство и юность неразрывно связаны с Байконуром. Я там жил и ничего, кроме космонавтики, не замечал. Правда, раньше это была исключительно военная космонавтика.

Вокруг были военные специалисты по космосу. Обслуживались мы в военторговских магазинах, кругом были памятники героям космоса. Поэтому, когда пришло время решать, чем заниматься, у меня выбора особо и не было. Учиться я пошёл в то же училище, что окончил отец, – Ставропольское высшее военное инженерное училище связи ракетных войск стратегического назначения. Тогда специалисты стратегических войск служили на Байконуре.

У нас преподавали такой предмет, как "космическая связь". После окончания училища я и пошёл служить в космические войска тогда уже России".

Нурлан Аселкан, главный редактор журнала "Космические исследования и технологии":

"Я родился в Костанае. А этот город в некотором смысле тоже космический. Я помню, как отец рассказывал, что здесь была непростая посадка космонавта Бориса Волынова. Отец в составе небольшой делегации участвовал во встрече космонавта. Потом он вспоминал, как однажды на аэродроме Костаная он увидел такого кряжистого человека, который отдавал команды. По прошествии лет он понял, что это был Сергей Королёв.

Детство было, конечно, связано с различными журналами, в том числе "Наука и жизнь", "Техника молодёжи", которые усиливали интерес к космосу. Опять же, чья-то заботливая рука (я про отца) подкладывала мне эти журналы. Помню один из номеров иллюстрированного журнала "Америка", где я впервые увидел высадку астронавтов на Луну. Там были фото, схемы, которые для нас и сегодня являются образцом. Это было красиво и интересно.

В 1996 году в Алматы прошла выставка "Казаэроспейс", где участвовали пилотажные группы из Талдыкоргана, выставляли боевую и авиационную технику в аэропорту. В рамках выставки нас, журналистов, любителей космоса, свозили на Байконур. Тогда начальником космодрома был Алексей Шумилин. Впервые мы посмотрели испытательные корпуса РКК "Энергия", побывали на "двойке" (Гагаринский старт на космодроме. – Ред.). Это была чудесная поездка. Ну и последние годы я занимаюсь журналом "Космические исследования и технологии", тематика которого понятна".

Чем дорог Байконур

Олег Балицкий:

"Есть такое понятие, как малая Родина. Это место, где ты родился, сформировался, окончил школу. Первая влюблённость, первая любовь... Я до сих пор помню, как мы, мальчишки, перелезали через забор гостиницы "Космонавт" и играли в футбол. Нас охрана пыталась гонять, но иногда удавалось поиграть с космонавтами. Это были реальные, живые люди, с одной стороны, которые летают в космос, а с другой – они были нашими соседями, которых можно было встретить, просто перепрыгнув через забор.

Я на каникулах куда-нибудь приезжал и говорил, что я с Байконура. Все: "Да ты же космонавтов видел?!" Я отвечал: "Ну видел. И что тут такого?"

Этот город для меня так и остался родным. В Байконуре я сформировался как личность. Судьба распорядилась так, что в 2005 году я вернулся, стал там жить и работать, участвуя в совместном проекте России и Казахстана".

Нурлан Аселкан:

"В отличие от многих, кто бывал на Байконуре лишь проездом, мне казалось, что здесь всё должно быть по-особенному. Я понимал, что здесь воплощают мощнейшие советские космические проекты. У меня было чувство, даже когда я посещал Байконур в непростые 90-е, что мы, как лилипуты, находимся в лабораториях Гулливера, что где-то находится огромный микроскоп, линзы, предназначение которых нам неведомо.

Так вышло, что мы получили потрясающее наследство от старшего поколения, которое сделало что-то лучше всех, ещё и первым в мире. Тех, кто любит Байконур, совершенно не пугают ни хлещущий ветер, ни пыль, ни ужасная летняя жара или зимние морозы.

Я думаю, что Байконур всегда будет иметь историческое значение для человечества. Для меня он по-прежнему дорог. Я в последние годы стараюсь не ездить туда, пока там не произойдут какие-то позитивные изменения, потому что больно смотреть на несостоявшиеся надежды".

О первом пуске

Олег Балицкий:

"Я сейчас и не вспомню, какой пуск был первым. Я был местным мальчишкой, мои родители работали и служили в космической сфере (мама была телефонисткой), поэтому я всегда знал, когда, во сколько и в какой стороне от города будет пуск.

Я, конечно, наблюдал из города. И даже так было интересно. Сначала появлялась светящаяся точка на горизонте, затем она поднималась выше, и только потом доходил до города гул. Восторг был неописуемый: сначала видишь, а потом слышишь. Когда горизонт был ясным, было чётко видно отделение ступеней от ракеты.

Пуски с наблюдательных площадок я видел уже во взрослом возрасте. И всегда поражали масштаб и гигантский труд, который был вложен в возведение сооружений, сложнейших механизмов. Вот как это всё было налажено и обслуживалось многими людьми.

Из юности я помню первый запуск "Энергии", это была самая мощная ракета. Запуск состоялся в сумерках, поэтому и запомнил огромное зарево.

Конечно, я думаю, что люди, которые хотят посмотреть на запуск, должны обязательно съездить на Байконур и посмотреть вживую, потому что это не описать словами. Это нужно увидеть и услышать. Прочувствовать этот ветер, гул, рокот, во время которого на смотровой площадке разговаривать почти невозможно.

В репортажах по телевизору я смотрел не сам пуск, а больше на корреспондента, которому приходилось кричать в микрофон, повернувшись спиной к ракете, чтобы рассказать зрителям о событии".

Нурлан Аселкан:

"Я свой первый пуск помню очень хорошо. Это был 1998 год. Это был не просто пуск, а начало строительства международной космической станции. Это был запуск модуля "Заря" функционального грузового блока на ракете "Протон". Во-первых, сразу бросилось в глаза, что это событие привлекло внимание многих международных компаний, информационных агентств. А вот Казахстан был представлен всего четырьмя журналистами: я, который работал тогда в журнале "Нефть и газ Казахстана", Алевтина Донских из "Казправды", Екатерина Латыпова из "Панорамы" и Сара Нургалиева, представлявшая агентство "Казинформ".

Мы видели, например, большую делегацию (несколько десятков человек) японской телекомпании NHK, американских CNN, ABC, были даже военные из NATO. Сразу после пуска состоялся грандиозный международный приём в доме культуры "Протон". Среди гостей мы видели космонавта Алексея Леонова, политика Геннадия Зюганова. Были там и директор NASA, директор Европейского космического агентства, огромное количество специалистов, известных всем, кто интересуется космической сферой.

Было такое чувство, что свершилось что-то очень важное, что сейчас начинается новый штурм космоса объединёнными международными усилиями. Это, кстати, в итоге и произошло, проект МКС (Международная комическая станция. – Ред.) состоялся. Мы являемся свидетелями того, что он имеет свою позитивную инерцию. Несмотря на все проблемы на земле, взаимоотношения России и США наиболее гладкие, предсказуемые и стабильные именно в вопросах космического сотрудничества, обеспечения безопасности людей, совместной помощи в нештатных ситуациях, умении находить компромисс.

Вот таким стал для меня пуск 1998 года. Он краеугольной нитью, если говорить высокопарным стилем, прошёл через моё отношение к космосу и космонавтике".

О торжестве советских космических технологий

Олег Балицкий:

"Безусловно, у Казахстана и России общее наследие в сфере космоса берёт начало из достижений Советского Союза. Другой вопрос, насколько грамотно страны распорядились этим богатством.

В Казахстане почему-то остановились на том, что вот Байконур и это наша земля. И дальше лозунга, что "Казахстан – родина космонавтики", дело не пошло. В настоящее время, насколько я в курсе, на космодроме Байконур Казахстан не реализовал ни одного практического космического проекта. А ведь прошло уже больше 30 лет с момента обретения независимости. Ничего действующего у казахстанской космической отрасли на Байконуре нет. Называть причины сегодня не будем, это тема для отдельного разговора.

А вот что касается России... Я бы сказал, что за эти три десятилетия очень много было утеряно из наследия Советского Союза, правопреемником которого называет себя РФ. Причём безвозвратно.

Безусловно, были переходные периоды, когда двум странам какое-то время было не до космоса. Но в этом есть и вина руководителей космических агентств. И в Казахстане, и в России всегда старались ставить во главе космической отрасли генералов. Да, они работали в космической отрасли, но вряд ли понимали, что такое эффективный топ-менеджмент.

Возможно, поэтому мы и имеем сегодня то, что имеем.

А вот не хватает, на мой взгляд, и России, и Казахстану партнёрства с негосударственными предприятиями в отрасли. Тому наглядный пример – очевидные успехи Илона Маска. Он со своей частной компанией перевернул представление о том, что такое космическая отрасль, как она может и должна развиваться. Так вот в Казахстане и России такого государственно-частного партнёрства не наблюдается".

Нурлан Аселкан:

"Специфика космического Советского Союза была такова, что по многим позициям он опережал средний мировой капиталистический уровень. Парадокс, но когда России удалось по завершении холодной войны вывести достижения советской космонавтики на мировой рынок, то россияне сразу получили большие заказы в рамках Международной космической станции. РФ стала самым конкурентным в мире поставщиком пусковых услуг. Очень многие советские разработки двигателей победили на конкурсах в США и стали сердцевиной, например, такого носителя, как Atlas 5.

Российская космонавтика в начале и середине нулевых была очень богата. И великий поклон за это советским технологам и инженерам, которые создали уникальные образцы техники, которые оставалось только коммерциализировать. Я называю этот период (с середины 1990-х до середины 2000-х) золотым веком постсоветской космонавтики. Регулярные пуски "Протонов", огромные деньги, получаемые на мировом рынке, прекрасные деловые отношения с американцами и европейцами. На Байконуре открывались представительства космических агентств ряда стран. Космические пуски приносили России деньги, в определённой степени сопоставимые с доходами от нефтегазового комплекса.

Но дальнейшие политические события показали, что всё было очень неустойчивым. И самое главное, я считаю, у россиян появилось головокружение от успехов. В российской космонавтике за десятилетия независимости не было сделано ничего своего. До сих пор российские марки держатся на носителе "Союз", который был создан ещё группой советского конструктора Сергея Королёва.

Недавно с "Союзом" случилась аварийная ситуация, когда экипаж космонавтов эвакуировали за две минуты до старта ракеты. И тогда прозвучало мнение, что если бы в тот день случился взрыв даже без экипажа, то деятельность Байконура на этом сразу бы остановилась. Потому что нет альтернативной площадки для пусков "Союзов", поскольку Гагаринский старт (площадка №2 на космодроме. – Ред.) уже превратился в мемориал...

Что касается Казахстана, то у него было несколько периодов взлётов и падений в космонавтике. Я считаю, что решение о передаче в аренду космодрома Байконур было разумным, на 90% разумный компромисс. Но наша вина в том, что немалые средства, которые начиная с 1999 года стали поступать в Казахстан от аренды, не направлялись на развитие отрасли.

Мы так и не создали свой объект на космодроме, не понимая его значения. Этот объект появился лишь в 2018 году, когда РФ передала Казахстану объекты правого фланга, где находится ракетно-космический комплекс "Зенит".

Далее в начале нулевых у нас был пик отношений с Россией, когда заключили соглашение о создании системы KazSat. В 2006-м состоялся первый пуск за год. А перед этим, в 2004-м, договорились о том, что вместо "Протона" будет создана экологически чистая ракета, на которую перейдут заказы мировых операторов. Было создано совместное предприятие. В общем, оптимизма хватало, и у него были основания.

Но затем всё остановилось. Сейчас и Россия, и Казахстан являются заложниками того, что создано очень немного. Между прочим, у Казахстана было преимущество новичка, и в определённой степени альтернативные вещи были сделаны, но без привязки к Байконуру. Казахстан наладил отношения с европейскими компаниями, построил сборочно-испытательный комплекс, создал группировку спутников ДЗЗ, наземную инфраструктуру. И это сегодня единственный козырь казахстанской космической отрасли.

Олег правильно отметил, что практически не предпринимались попытки привнести в отрасль коммерческие возможности частных компаний. Мы недооценили и международное сотрудничество. В итоге Россия поссорилась со всем миром и Байконур де-факто стал токсичным для всех. Это ещё один парадокс. Он родной для нас, и для россиян не менее родной. И при этом токсичный, потому что не может сотрудничать с миром. И пока мы можем лишь наблюдать, как будет складываться ситуация вокруг космодрома дальше".