"Москва не позволит разводить самодеятельность". Почему Таджикистан против талибов, а Узбекистан – за

Захватив власть в Афганистане, талибы пообещали своим соседям по Центральной Азии безопасность, отказ от сотрудничества с террористами и невмешательство в их внутренние дела. Узбекистан и Туркменистан ведут переговоры с талибами, Таджикистан не торопится признавать новую власть в Кабуле.

Почему близкие друг другу страны выбрали разный подход, и повлияла ли на него Россия?

Гость, которому были не рады

24 августа Шах Махмуд Куреши, глава министерства иностранных дел Пакистана, вылетел из Исламабада в Душанбе. Это была первая остановка Куреши, известного сторонника талибов, в его турне по странам-соседям Афганистана. Всего за полторы недели до этого талибы вошли в Кабул и заняли президентский дворец.

Президент Таджикистана Эмомали Рахмон не то чтобы был рад гостю. Цель неожиданного визита была ему вполне понятна, и оттого – вряд ли приятна.

Официальный Исламабад любит заявлять о своей нейтральной позиции по поводу происходящего в соседнем Афганистане, но международные эксперты не сомневаются: именно поддержка Пакистана сыграла ключевую роль в успехах "Талибана" (организация признана террористической и запрещена во многих странах мира, в том числе в России).

Попытка провалилась. На следующий день после встречи Эмомали Рахмон выпустил заявление: "Таджикистан не будет признавать никакого другого правительства, сформированного [в Афганистане] путём угнетения и преследования, без учета позиции всего афганского народа, всех его национальных меньшинств".

Так Рахмон, президент последней в регионе страны, отказавшейся устанавливать какие-либо отношения с "Талибаном", наконец-то прямо озвучил позицию Таджикистана. И хотя его позиция не стала сюрпризом, само жёсткое заявление может показаться неожиданным. Во многом из-за того, что оно идёт вразрез с мнением главных стратегических партнёров Таджикистана – Москвы и Пекина, которые активно ведут переговоры с талибами, захватившими власть в Кабуле.

Письма трудящихся

Эмомали Рахмон оказался в сложном положении. Во-первых, он занят решением внутриполитических проблем. В стране несколько лет идёт подготовка к транзиту власти: Рахмон, управляя страной уже тридцать лет, готовит почву для передачи полномочий своему сыну. Многоступенчатая комбинация требует пристального внимания – особенно в ситуации, когда местная политическая элита выказывает недовольство ситуацией в стране.

Во-вторых, Рахмона беспокоит положение этнических таджиков в Афганистане. Они составляют от 27 до 40% – более точных цифр нет – населения Афганистана. Часть из них воюет на стороне талибов, а другая часть поддерживает сопротивление.

Основную часть населения Панджшера – ущелья, которое простирается на 130 километров и является домом лидеров сопротивления, – тоже составляют этнические таджики.

В середине августа, за несколько дней до захвата Кабула, политический лидер этнических таджиков в Афганистане Атто Мухаммади Нур принимал участие в совещании бывших командиров "Северного альянса", после чего объявил о создании комитетов народного сопротивления, которые должны дать отпор талибам.

"Сработал прагматический подход. Мол, мы сейчас поддержим эти силы, чтобы потом нас не наказали. В глазах многих наблюдателей победа талибов была неизбежной, и таджики пытались заранее не испортить отношения с "Талибаном", чтобы не навлечь на себя репрессии", – объясняет Алишер Ильхамов, сотрудник программы "Евразия" фонда "Открытое общество" (в России признан нежелательной организацией).

Внутри Таджикистана интерес к происходящему у соседей зашкаливает. Несколько тысяч молодых людей из южных районов страны, примыкающих к Афганистану, даже изъявили желание добровольно присоединиться к антиталибскому сопротивлению.

"Эти "письма трудящихся" – приём, которым пользуется Комитет национальной безопасности Таджикистана, – объясняет Саймуддин Дустов, член Европейского конгресса таджикских журналистов. – Эти письма призваны показать народное возмущение. Без согласия КНБ в условиях Таджикистана это было бы невозможно. Так что появление этих писем говорит нам, что силовики поддерживают позицию [Рахмона]".

Эмомали Рахмон, которому важно сплотить людей и заработать политические очки, сделал ставку на афганское сопротивление.

Президент Рахмон, известный своей жёсткой политикой в отношении оппозиции, при текущей внутриполитической ситуации явно не может опираться только на свои силовые возможности. Чтобы сохранить власть, ему нужен определённый уровень легитимности в глазах населения. И розыгрыш националистической карты помогает ему создать образ человека, который заботится о таджиках не только в пределах своей страны, но и в других государствах.

"Россия ставит на разных лошадок"

Никогда за последние 15-20 лет в Таджикистане не было такого единодушия по вопросу Афганистана, как сейчас, говорит Саймуддин Дустов, член Европейского конгресса таджикских журналистов. В последние годы в таджикском обществе поддержкой пользовался "Национальный альянс", объединивший таджикских оппозиционеров в эмиграции.

Члены "Альянса" утверждают, что призывают к соблюдению прав человека в Таджикистане и установлению демократии. Таджикские власти считают иначе: объединение признали экстремистской и террористической организацией. Своим заявлением по Афганистану Рахмону удалось привлечь на свою сторону и часть таджиков, поддерживающих оппозицию.

“Это гибридный подход, характерный для политики России, – считает Алишер Ильхамов. – Россия делает ставку на разных лошадок – это что-то вроде политики типа "разделяй и властвуй". С одной стороны, давить, создавать условия, при которых талибы будут вынуждены обращаться к Москве как к посреднику. России нечего предложить, кроме политики навязывания себя как посредника. И вот одно крыло в лице Таджикистана делает жёсткие заявления, а другое – в процессе переговоров ведёт такую же политику, как Узбекистан".

Узбекистан занят "социальным консерватизмом"

Ташкент действительно выбрал другую политику взаимодействия с "Талибаном". Националистическую карту в их случае разыгрывать бессмысленно – узбеки хоть и живут в Афганистане, но их в стране не более 10%.

Вместе с западным соседом – Туркменистаном – Ташкент не опасается признавать власть талибов. Делегации дипломатов из этих двух стран даже проводили переговоры с лидерами "Талибана".

Как отмечает Алишер Ильхамов, Мирзиёев занят "насаждением социального консерватизма" внутри страны. Существенный спрос на это есть у религиозно настроенной части населения. Всего несколько дней назад в Узбекистане "в порядке исключения" и "по многочисленным просьбам родителей" девочкам разрешили носить в школах национальные платки, покрывающие голову.

"Мы видим, что правительство стало заигрывать с блогерами, популярными у консервативно настроенной части населения. Например, блогер Аброр Мухтор Алий, известный своими экстремистскими высказываниями: он в какой-то момент даже говорил, что при определённых условиях можно применять насилие в отношении женщин. Но власти бездействуют. Насколько мне известно, этот блогер к 30-летию независимости Узбекистана даже получил награду. Думаю, это попытка разыграть социально консервативную карту путём флирта с религиозно настроенной частью населения", – говорит Ильхамов.

Выгодные партнёры

Запутанные отношения террористических группировок в Афганистане – ещё один фактор, влияющий на решения Узбекистана.

"Талибан" сохраняет тесные контакты с "Аль-Каидой", но вдвоём они считают своим главным врагом "Исламское государство" (все эти организации признаны террористическими и запрещены в России). Выбор из двух зол для Узбекистана очевиден.

Радикализация населения в Узбекистане – серьёзная проблема последних лет, и вербовщики “Исламского государства” хорошо об этой проблеме осведомлены.

Сотрудничество с "Талибаном", возможно, не самый оптимальный вариант для Узбекистана, но Ташкент предпочитает, чтобы те, в чьих руках находится власть в Афганистане, выступали против ИГ, даже если речь идет о талибах и "Аль-Каиде", говорит эксперт.

Мало кто верит в то, что талибы могут угрожать странам Центральной Азии напрямую. Международные эксперты считают, что "Талибан" не интересуется северными соседями и сосредоточен на построении своего государства только на территории Афганистана.

"У Узбекистана очень прагматичный подход: "Если талибы нас заверили, что не будут атаковать, мы будем хорошими соседями". Власти Узбекистана в первую очередь заинтересованы в торгово-экономических отношениях с любым правительством, включая талибов. Самое главное, чтобы это было взаимовыгодно и чтобы не было войны", – объясняет Сироджиддин Толибов, специалист по Узбекистану, журналист "Радио Азаттык" (подразделения “Радио Свобода”, признанного в России иностранным агентом).

Придя к власти, "Талибан" поддержал проект – в Узбекистане восприняли это как добрый знак.

"Узбекистан не имеет выхода к морю, и одна из возможностей выйти на мировые рынки – это построить через территорию Афганистана железную дорогу, которая выводила бы на пакистанские порты. Эта идея получила финансовую поддержку со стороны главных международных финансовых институтов, в частности США", – отмечает Алишер Ильхамов.

Узбекистан нашёл для себя экономическую выгоду и не слишком переживает по поводу вопросов безопасности: протяжённость узбекско-афганской границы небольшая, всего 144 километра, и в основном она хорошо просматривается из-за равнинной территории. Соседнему Таджикистану тяжелее – их общая с Афганистаном граница тянется 1344 километра.

Реальные опасения

Талибы обещают не посягать на территориальную целостность соседей, но это не значит, что с их приходом Центральной Азии не грозят проблемы.

Одна из главных – наркотрафик. Сейчас, когда "Талибан" отрезан от внешних источников финансирования, вопрос, где брать деньги, для них особенно актуален.

За двадцать лет ничего не изменилось: Афганистан – по-прежнему главный поставщик героина и опиатов в мире. В условиях, когда у населения нет других источников заработка, справиться с наркотрафиком будет непросто.

Ещё одна угроза вытекает напрямую из проблемы радикализации населения. Эрика Марат считает, что в силу систем правления в странах Центральной Азии власти могут использовать эту проблему для подавления оппонентов. Иными словами, обвинить оппозицию в радикализации.

"Когда-то это была распространённая практика, и я боюсь, что она возобновится, – говорит Марат. – Особенно учитывая, что в каждой из этих стран у власти находятся автократы, которые могут использовать этот инструмент для того, чтобы, например, не пускать оппонентов на выборы".

Ещё не так давно главной угрозой для стран Центральной Азии считались беженцы из Афганистана. Люди активно бежали в Таджикистан в последние месяцы перед приходом талибов, а во время наступления "Талибана" на Кабул границу пересекли несколько тысяч человек.

Для беженцев Таджикистан поставил палатки в приграничном районе, рядом со своим южным аэропортом Куляб. Власти рассчитывают, что людей удастся эвакуировать в третьи страны.

"Американцы сделали попытку, но им было отказано. Даже переговорщики прилетали в Душанбе после падения Кабула. Тем не менее Таджикистан и Узбекистан сообща решили, что не примут самолёты на своих аэродромах, чем очень порадовали Путина. Американцы не убедили их ни деньгами, ни другой помощью", – говорит Саймуддин Дустов.

Владимир Путин открыто высказался против того, чтобы афганских беженцев размещали – пусть и временно – в странах Центральной Азии. "Западные партнёры, – говорил Путин, – настойчиво ставят вопрос о том, чтобы разместить беженцев [в этих странах] до получения виз США и других стран". Своё отношение Путин объяснил тем, что под видом беженцев в соседние страны могут проникнуть боевики.

Эксперты, с которыми поговорила "Би-би-си", не сомневаются, что свои дальнейшие шаги страны Центральной Азии будут в любом случае согласовывать с Москвой.

"По всей видимости, и жёсткая позиция Таджикистана была согласована с Москвой, – говорит Алишер Ильхамов. – Я думаю, все основные заявления и шаги, особенно по военно-стратегическим и оборонным вопросам, Душанбе согласует с Москвой. По-другому и быть не может, ведь Москва не позволит [разводить] самодеятельность".