Истинная колыбель Азии. Что таджики сберегли в первозданном виде?

Колыбель у Азии одна. Одна на всех – деревянная детская кроватка-качалка, самая древняя из которых – из найденных – принадлежит эпохе династии караханидов, примерно 10-11 век. И с тех пор люлька кочевая практически не изменилась. Нет, отпечаток национального колорита конкретной народности колыбелька, конечно, впитала, но конструктивно всё осталось, как и прежде: деревянный ящик с широкими спинками, скошенными для качания снизу и скреплёнными длинной рукоятью-перемычкой сверху, плюс – ключевое отличие от любых других колыбелей – отверстие снизу. Но для народов, живущих на этих просторах, бесик – это если по-казахски назвать, а по-кыргызски и по-узбекски бешик – не просто раритетный предмет мебели.

Казахская пословица гласит: "Төріңде бесік тұрса, төре де бас иеді".

Перевод: "Если бесик стоит на почётном месте, то и почётный гость (даже ханской крови – белая кость) поклонится".

Колыбель в Азии всегда носила, да и по сей день носит некий особый смысл – народы, проживавшие здесь, придавали вроде бы простой детской люльке почти сакральное значение. Азия всегда была суеверна, а тут новой жизни касается, детей родных. Кочевники искренне полагали, что деревянная колыбель, покрытая матерчатым пологом, обладала недюжей "сторожевой" магией и в случае чего всегда могла уберечь их младенца от человеческого сглаза, нечистой силы всех мастей и даже самого шайтана, пусть только сунется. И все эти языческие обряды, а ислам пришёл сюда гораздо позднее, бережно хранят отдельные семьи, чтобы признать их национальными традициями могли уже целые народы.

Старейшины-аксакалы всегда строго-настрого наказывали ни при каких раскладах колыбель не сжигать! Табу. Иначе кара суровая настигнет. Нельзя кровать-качалку держать порожняком на полу юрты, и уж тем более нельзя пустой качать. Если колыбель не используется, то хранить её следует в подвешенном состоянии и почему-то выше дверного проёма. Считалось, что пока в доме нет ребёнка, а люлька стоит в готовности, то шайтан приберёт её, чтобы растить своих отпрысков.

У кыргызов бешик как традицию чтят в основном жители далёких горных селений, из городов это всё проворней выветривается. Узбеки более консервативны, ритуал с колыбелью (бешик) чтит заметно большее количество людей, хотя практичная "икеевщина" всё чаще берёт верх над громоздкими раритетами. Казахи в этом смысле ближе к узбекам. Если казахская колыбель – бесик – непререкаемый атрибут, то только сельского жилища, да и то не каждого. А вот таджикская гахвора – обязательный предмет быта буквально каждой таджикской семьи. И там менять свою национальную колыбельку на "евростандартную" кроватку со шторками и саморазвлекающей погремушкой никто не спешит.

Только таджики по-настоящему хранят древний ритуал, и их кроватка-качалка – гахвора и сегодня занимает достойное место в доме. А потомственные мастера годами учатся ремеслу изготовления колыбели, чтобы, отточив все тонкости производственного процесса, найти один-единственный, свой секрет "правильной" детской кроватки. Работа ответственная – по готовым тысячелетним лекалам нужно создать что-то своё, что-то такое, что одним своим видом будет продолжать "колыбельную" традицию. Расчёты по длине, ширине, высоте нигде и никем не записываются. Эта инженерная арифметика передаётся от мастера колыбели мастеру колыбели.

Но настоящее творчество в производстве колыбели не у мастера, а у подмастерьев. Таджикский потомственный мастер Абдуманол Очилов смеётся, рассказывая, что его труд, в сущности, черновой, а вот руки его жены действительно творят искусство. Мастерицы, работающие над убранством люльки, кроме художественных задатков, должны обладать двумя обязательными качествами: точностью при нанесении линий и усидчивостью, без которой не получится оформить ни одну колыбель. Чаще в семьях ремесленников мастерица по росписи – она же и мастерица по шитью, но случаются и исключения.

Для производства мягкой отделки люльки тоже не существует готовых, веками передаваемых выкроек. Работа эта ручная, а посему подушечки, покрывала и матрасики шьют тоже на глаз, раз за разом отображая на крохотном постельном белье элементы национального орнамента и старинную эмблему дома мастера колыбели. Именно женские руки вкладывают, кажется, в собранный мужчинами предмет детской мебели, ту самую загадочную сакральность, которую и несут в себе уже 10 веков детские колыбельки.

---

---

Что до практической пользы, то это дело мужских рук. Своей конструкцией азиатская люлька обязана передвижному образу жизни её народов, которые веками кочуя да перекочёвывая, отшлифовали её тысячелетний функционал. Укладывали младенца в колыбель на 15-й день после рождения, как только отваливалась пуповина. И не просто закладывали, а крепко-накрепко связывали по рукам и ногам, дабы малыш не вывалился в дороге. Так вот, надёжность креплений для страховочных ремней могли доверить только мастерам-мужчинам. Спал в колыбели ребёнок, конечно, хорошо, но всегда норовил высвободить ручки и ножки, что народы Азии также расценивали как символ борьбы – стремления человека с первых же дней жизни добиваться свободы.

Именно привязывание ребёнка к колыбели в наши дни всё чаще считают атавизмом – отжившей надобностью. Образ жизни уже век как оседлый, для перевозки в автомобилях изобретены детские кресла со специальными ремнями, а исследователи детских азиатских люлек, в особенности врачи-педиатры, считают, что стягивание тельца ребёнка в области груди и живота мешает нормальному дыханию. Если прибавить к этому тот факт, что колыбель держат в основном накрытой, что также мешает свободному поступлению воздуха из-за плотного покрывала, то у современных мамочек есть повод жаловаться другим мамочкам на любимую свекровь.

• "Девчонки, обращаюсь с надеждой... Кто из вас обладает информацией о вреде или пользе "гахворы" - традиционной деревянной колыбельки, в которой ребёнка связывают по рукам и ногам, а потом качают? Используют её не только таджики, а по-моему, вообще все азиаты укладывают своих детей только в таких колыбелях. Моя свекровь тоже настаивает, чтобы я укладывала ребёнка только в неё. А мне кажется, что это вредно: ни ручками пошевелить, ни ножками, в положении на спине нельзя долго лежать, а качать вообще для головы вредно.Объясняю ей, а она только злится. А вы что думаете?" – пишет на форум мамочек BabyBlog.ru Мадина из Душанбе.
• "Ужасно, пыточное орудие какое-то. Странные традиции, не давать шевелиться и нормально познавать себя. Бывают нормальные свекрови, но бабаёжек всё же больше. Сломайте эту хренотень как бы случайно! Ну поругается свекровь, зато ваш малыш будет нормально двигаться!" – советует ей мамочка из Кирова Маргарита.
• "Ой, с радостью сломала бы, так она из прочного дерева сделана. Сломать случайно эту колыбель практически невозможно, только если специально. Я запрещаю ей, конечно, укладывать сына в неё, но в моё отсутствие она всё равно завязывает его туда. Ничего не могу с этим поделать. Как назло, он не спит, когда ручки развязаны, сам себя будит своими движениями. Настолько надрессировала она его, что он уже привык спать в гахворе. Бедный мой малыш!" – отвечает ей Мадина.
• "У нас, казахов, эта колыбель называется бесик. Раньше тоже всех детей в такие укладывали, да и лично я сама до года там спала. Хотела, чтобы и дочка моя в бесике спала, но у меня, наоборот, муж запротестовал. По себе сужу: руки, ноги, голова – всё на месте. Ноги ровные, нормально развитые. Так что я не вижу никакого вреда для малыша" – пишет на том же форуме Гузаль из Астаны.

КПД у такой колыбели тоже всегда был на уровне. Малыш был защищён и знойным летом, и студёной зимой. Накидка или полог были сменными, и если в холода цепляли что поплотнее, то в жару тонкая ткань служила москитной сеткой, оберегая от назойливых насекомых. Ручка во всю длину колыбели тоже носит вполне оправданное практическое назначение. Колыбель можно не только переносить, но и перевозить верхом, если, конечно, передвигаться неспешно и недалеко.

Несмотря на хлопотную в части быта кочевую жизнь, за гигиеной младенцев азиаты следили всегда образцово. В днище люльки имелось отверстие для посудины-горшочка и специальные накладки – для мальчиков одной формы, для девочек другой. Такая перевозная мультифункциональная люлька снимала сразу ряд издержек передвижной гиперактивной жизни.

Менять, стирать и сушить "пелёнки" в условиях перекочёвок было нереально. Спасало устройство шумек-тубек – это если казахский бесик иметь в виду. Мочился ребёнок через шумек – конструкцию, похожую на трубку, чаще из дерева, а иногда из бараньей кости, которую регулярно кипятили в масле для избавления от запахов. А горшком – сосудом для сбора детских испражнений, – служил тубек, в него регулярно подсыпали золу, которая впитывала мочу и нейтрализовывала зловония. Дети кочевников, например, не знали, что такое раздражение кожи, потничка или опрелость и, с первых дней жизни приученные к устройству шумек-тубек, вырастая, редко мочились в штаны или постель.

Вот так тысячу лет тому назад колыбель (гахвора, бешик или бесик) стала частью кочевой культуры народов, проживавших тогда в Средней Азии, сумела дожить до наших дней и даже занять своё место в этом современном хай-тек-мире. Всё из-за своей броской символичности, которую так почитали кочевые племена. Например, у казахов есть выражение "тал бесіктен жер бесікке", что можно перевести как "весь жизненный цикл человека", то есть от колыбели до могилы. Бесконечный жизненный цикл, от рождения и до смерти – вот какой посыл раз за разом, поколение за поколением передавали в виде безобидной детской колыбели. Колыбели, из которой, без преувеличения, вышла вся Центральная Азия.