Художник из Узбекистана сделал иконостас с георгиевскими ленточками. Что он хотел сказать?

В Еsentai Gallery открылась выставка "Альтернативные тезисы", в ней принимают участие сразу 23 художника Центральной Азии. Среди них известный современный художник из Узбекистана Александр Барковский. Он привёз в Алматы свою работу "Благостный джихад". На стене – подобие иконостаса с обшитыми кружевом рушниками, позолотой и инкрустацией.

Только вместо ликов святых здесь пятиконечные звёзды и георгиевские ленты, а также черепа, карты и короны, словно с тюремных наколок. Видны надписи "Перед людьми я виноват, перед паханом чист", "Радугу петухам, пиндосам смерть!", "За любовь любовью, за ипотеку кровью", "Бог не фраер – всё простит".

Александр Барковский известен как первый узбекский художник, чья работа была продана на аукционе Sotheby's. За работу из серии "Цыганские мадонны" ему заплатили 15 тысяч фунтов.

Одна из излюбленных техник Барковского – печать фото в формате литографии и дополнительная обработка его акварелью.

В фотоработы Барковского часто попадают люди с улицы: цыганки, рабочие, просто колоритные персонажи. В прошлом году на вещевом рынке Янгиабад в Ташкенте его избили те, кого он пытался сфотографировать.

Художник рассказал нам о своих взглядах, которые многим могут показаться неоднозначными и спорными, о пренебрежении к политике и отношениях с властью и о том, в чём смысл работы "Благостный джихад".

О гражданском обществе

Когда-то я слышал словосочетание "гражданское общество". Я вообще не знаю, что это такое – гражданское общество. Я сталкиваюсь с тем, что Узбекистан – это такая страна третьего мира, в которую приходят миссионерские позиции из Европы. Приезжают какие-то люди и говорят: "Всё, сейчас мы вас научим тому, как всё это должно быть у нормальных пацанов". Раньше у нас Москва была старшим братом, сейчас Берлин. Эти программы работают для тех людей, которые считают себя карьеристами. Ты будешь ездить на биеннале, ты будешь известный, может со временем тебя признают. Но делает ли это счастливым человека? Это главный вопрос, который я себе постоянно задаю. Что делает меня счастливым?

Проект, который я сюда привёз – это попытка рефлексии. Вообще я ненавижу рефлексию. Это такое говно вообще, но когда я всё это делал, мне пришлось во всём этом говне копаться, хотя я дал себе слово не делать проекты на политические, социальные темы. В 2014 году мы с художником Юрием Усеиновым делали проект, посвящённый любимому дереву Каримова. Мы сделали документальные фотографии ёлок. Каримов очень любил ёлки, а все должны любить Каримова. "Ёлка от учеников 7 Б класса", "Ёлка вдоль дороги, по которой проедет Каримов". Мы всё это фотографировали и сделали проект. Но нам не дали распечатать фотографии: "Ёлки? Нет-нет". Мы приходим в галерею, там видят ёлки и говорят: "У нас не будет никаких ёлок". Мы сделали выставку на улице, она длилась всего два часа, потом пришла милиция, КГБ, пожарные и прочие. Завели уголовное дело, хотели нас посадить за ёлки. Я дал себе слово больше никогда не связываться с политикой. А теперь вот снова втянулся... И сейчас ещё один проект готовлю. У меня просто правило, что если начал, надо доводить до конца.

"После Sotheby's ты расплатишься за всё"

Власть пусть тусуется где-то со своей любовью, поддержкой и грантами. Не дай бог всё вот это, я вообще не хочу лезть в это всё. Мне не нужны никакие медали, таблички, удостоверения. Я вообще этого не хочу, никакого общения с властью. У меня недавно продалась картина на Sotheby's. И что сделала власть? Я прихожу оформлять работы на вывоз, есть экспертиза оценки ценностей, я обязан получить разрешение экспертов. Я приношу фотографию, напечатанную в технике литографии, и она разукрашена акварелью. Мне говорят: "Брат, ты извини да, брат. Но вот почему продали работу на Sotheby's? Вай, брат, если честно, как так получилось? Здесь же работы вообще нет!" Это мне говорит председатель экспертной комиссии, удивляется: почему так дорого была работа продана. Потому что работы-то, в общем, и нет, он думает, сфотографировать я и сам смогу. Я говорю: "Ну, понимаете, вот фонтан Дюшана, например, там вообще работы нет, просто выставил писсуар и назвал фонтаном". И вот это вот экспертная комиссия. А вы говорите: художник и государство. Я первый художник из Узбекистана, чья работа была продана на Sotheby's. Как реагирует государство? Меня приглашают на престижную выставку в Москве, должен выйти каталог, там будет написано "Узбекистан", а люди мне говорят: " А нам всё равно, теперь после Sotheby's, ты расплатишься за всё. Теперь у тебя деньги появились, ты будешь нам за вывоз работ в десять раз больше платить". Так что не дай бог, не надо никаких контактов с властью, мне от них не надо вообще ничего.

Почему "Благостный джихад"

Это на тему войны, груза 200, мощей святых. Вся эта проблематика, которую я пытался затронуть в этом проекте. Что такое образ воина? Это такой мужчина: с детства ты играешь в войнушку, тебе говорят "Ты должен", ты должен пойти в армию, получить навыки убивать людей. Насколько это востребовано сегодня? Сам дух воина, что это такое? Воин – убийца по приказу, которого власть может отправить куда угодно, по каким-то вымышленным, придуманным задачам. Когда мы делим людей на врагов и друзей. Может быть образ воина – это всё-таки больше кастанедовский образ? Когда ты должен встать на какой-то духовный путь развития и совершенствования своей личности, совершенствования своего видения мира. Может быть человеку стоит включать какую-то фильтрацию полученной извне информации? Научиться видеть по-другому, сместить свою точку сборки.

Насколько образ воина свят для общества? Как это было после Великой Отечественной войны, когда образ воина и защитника стал сакральным: этот воин защитил родную землю от некой силы, которая вторглась на твою землю. Сейчас это бессмертный полк и так далее. Насколько эксплуатируется сегодня этот священный образ воина? У меня дед воевал, но он никогда не говорил о войне, не гремел медалями, не бравировал, не кричал, не бил себя в грудь. Когда я его просил рассказать о войне, у него всегда на глазах появлялись слёзы, он плакал. Насколько сегодня священен образ воина? Или это подмена понятий и эксплуатация образа? Когда я делал этот проект, я посмотрел кучу документального видео про матерей, оставшихся без детей, жён, оставшихся без мужей. После трагедии люди начинают задумываться, а зачем это всё было. Я видел интервью человека без ног, он потерял их, когда был наёмником. Он сказал, что ни о чём не жалеет, что это было самое лучшее время в его жизни. Почему? Неужели самыми счастливыми моментами может быть убийство других людей? Действительно ли в призыве "Иди и убей врага, иначе завтра он постучится в твою дверь" есть какое-то основание? Стоит ли поставить этот призыв под сомнение? А может быть, это всё частные интересы, которые прикрываются великими идеями. Всё это коммерческие разборки паханов, раздел общака.

"Просто что-то я накосячил"

На меня напали, просто что-то я накосячил. Может быть просто отработка кармы: с кем-то грубо обошёлся, послал кого-то. Это внешняя форма: я снимал, меня побили. Надо же задуматься –почему это произошло. Значит к кому-то неуважительно отнёсся, что-то запорол, приставал к замужней девушке.

После того, как всё чаще и чаще начали бить, я сразу удаляю фотографии, не торгуясь. Я всегда снимаю в наглую, наглость – это оружие. Не будет наглости, не будет хорошей фотографии. Но если человек начинает говорить: "Не снимай", то я понимаю, что это бесперспективные споры. Несколько раз получал по роже. Не люблю просто когда меня бьют.

О фото с рабочими и книгами и обвинениях в снобизме

Я же такой же среди них, я такой же маргинал как они. (Некоторым интернет-пользователям показалось, что фото может быть оскорбительным для изображённых на нём людей. – Авт.) Я хотел себя показать, что я вот такой узбек, которому всякие фонды, организации, кураторы навязывают определённые правила: каким должен быть художник. Когда-то я находился под влиянием всего этого, накупил себе кучу книг по философии: Гваттари, Фуко, Делёз. Я сидел и читал, и почувствовал, что мой организм сопротивляется. Он говорит: "Зачем тебе это дерьмо". Я думал: "Нет, я хочу быть актуальным художником, я должен всё это выучить, чтобы всё знать, все эти слова". А то, когда приезжает Шаталова в Ташкент и начинает всё это рассказывать, я понимаю, что я ничего не понимаю. Значит я недостаточно постмодернист. А потом я пришёл к выводу: "Блин, зачем мне всё это дерьмо? Это же делает меня несчастливым человеком! Я страдаю, я мучаюсь, зачем мне это?" И я просто отказался от всего этого и продал книги. А фотография с рабочими: я не хотел их ни оскорбить, ни унизить, я хотел сказать, что это я и есть. Подумать, что я хотел оскорбить, могут только люди с негибким восприятием. Им сказали какие-то слова наподобие: "оскорбление чувств верующих" или что-то подобное. В них живёт жестокость.

О политике

Я не люблю всё это потому, что всё, что делают люди – это глупо. Я не смотрю футбол, не обсуждаю политические новости и не слежу за ними. Следить за этим – это всё равно, что серьёзно относиться к поступкам людей и придавать им важность. Поэтому я пытаюсь отстраниться от этого и просто стараюсь искать какие-то простые вещи, которые делают тебя счастливым. Потому что быть человеком – это хождение по пропасти. С одной стороны, ты понимаешь весь ужас того, чтобы быть человеком, а с другой стороны, каждый день ходишь по этой пропасти. Когда с одной стороны ужас, а с другой счастье. Когда занимаешься политическим проектами, ты падаешь в эту пропасть ужаса. И я всё-таки пытаюсь придерживаться другой стороны.

В Узбекистане некая сила, которая живёт в людях и заставляет их тянуться к каким-то проявлениям искусства, намного слабее, чем в Кыргызстане. Там всё это происходит активнее. В Казахстане всё тоже активно, но более гламурно. В Туркмении – совсем всё плохо. Я считаю себя маргиналом, я не в каком-то потоке. Я просто хочу быть счастливым человеком.

Есть люди, которые смотрят через призму форм, описаний. Это стационарная позиция, а я пытаюсь быть более гибким. Если еда вкусная, то какая разница: казахская она или узбекская. У меня есть знакомая, которая говорит: "Ты покупаешь конфеты Roshen! Ты поддерживаешь войну". Она покупает только российский шоколад. Я ей говорю: "Ты попробуй Roshen, они объективно вкуснее".