Донорских органов ждут более 3600 казахстанцев. Как помочь им выжить

Более 3600 казахстанцев сейчас стоят в листе ожидания на трансплантацию органов, из них 80 – это дети. Спасти их могло бы трупное донорство, но в прошлом году в Казахстане было всего два таких случая. 

Корреспондент Informburo.kz поговорила с 37-летним Нуржаном Отепбергеновым, которому подарили вторую жизнь, пересадив печень от трупного донора, и с его лечащим врачом Жанатом Спатаевым.

Как проходила операция и восстановление после неё? Почему казахстанцы ездят в Беларусь на трансплантацию органов? И что мешает казахстанским медикам спасать пациентов, пересаживая им органы от умерших людей?

Шанс на жизнь

Нуржан Отепбергенов никогда ничем серьёзным не болел, не пил и не курил. В январе 2017 году у него внезапно открылось внутреннее кровотечение, когда он был на работе.

Сначала мужчина даже и не понял, что с ним случилось. У него не было никаких болей, но периодически возникала рвота с кровью. Нуржан отработал до конца дня, а когда приехал домой, лёг спать. 

В девять вечера приступы усилились, вызвали "скорую". Во второй городской больнице мужчине сказали, что это кровотечение. По словам Нуржана, тогда анализы показали, что гемоглобин у него был на уровне 30 г/л – почти предсмертное состояние. 

В той же больнице врачи поставили ему предварительный диагноз – цирроз печени. В течение трёх месяцев Нуржан проходил различные обследования, в итоге диагноз подтвердился. 

"Через три месяца я снова попал в реанимацию с кровотечением. После этого мы начали искать гепатологов. Обратились в Национальный научный онкологический центр (ННОЦ) к Есмембетову Кахарману Избасаровичу. Врач сказал, что единственный вариант – пересадка печени и надо искать донора. Я пробовал пить лекарства, но они не помогали. Болезнь прогрессировала, у меня за это время увеличилась селезёнка. Варикозное расширение вен пищевода было уже четвёртой степени", – рассказал Нуржан Отепбергенов. 

За полтора года болезни у мужчины было пять случаев кровотечения. Единственное, что его спасало, – это постоянные операции по лигированию вен пищевода. Суть подобного лечения – в том, чтобы перетянуть расширенные варикозные вены с помощью эластичных латексных колец. 

"Мы искали донора среди родственников. В семье нас шестеро, но никто не подошёл. Подключились двоюродные братья и сёстры. С одной из сестёр у нас была совместимость, но размер её печени был очень маленький, и врачи решили не рисковать. Искать донора было больше негде. Я был согласен на любые операции, но в больнице нам сказали, что ничем помочь не могут", – продолжил свой рассказ Нуржан Отепбергенов. 

Летом 2018 года Нуржана должны были снова прооперировать в ННОЦ. 1 августа его положили в больницу, на следующий день была запланирована очередная операция. Однако медицинские материалы, необходимые для неё, никак не привозили, поэтому операцию пришлось перенести. 

"Третьего августа утром ко мне пришёл врач и сообщил, что в Костанае появился трупный донор – случилось ДТП, человек лежит в реанимации, ему поставили смерть мозга. Если его родственники согласятся, то можно будет сделать операцию по пересадке печени. Меня начали к ней готовить. В десять вечера из Костаная пришёл ответ – семья погибшего дала согласие. Санавиация вылетела в город забрать органы. В одиннадцать я уже был на операционном столе. В ту же ночь мне сделали операцию, которая длилась практически до восьми утра", – рассказал мужчина. 

Операция прошла успешно, но после неё Нуржан восстанавливался довольно долго. Обычно уже на третий-четвёртый день пациенты начинают вставать и потихоньку ходить. Но у него отказали почки, и он лежал в реанимации на диализе. По его словам, он не мог прийти в себя дней десять. 

"У меня не было сил, было больно, хотелось закрыть глаза, уснуть и не просыпаться. Врачи настаивали, чтобы я начал двигаться, но я наотрез отказывался. Они решили пускать в реанимацию моих родных. Ко мне приходили родители, супруга. Мы с ними разговаривали, и потихоньку силы начали приходить. На десятый день я попросил медбрата убрать трубки, чтобы я смог сам съесть кашу. Помню, как ложка всё время падала. Я тогда начал заново учиться ходить. Ноги и руки просто не слушались", – вспомнил Нуржан Отепбергенов. 

Через 20 дней после операции Нуржана перевели в палату. Там он находился ещё около месяца. Сейчас, спустя почти пять лет, его ничего не беспокоит. Казахстанец ходит на работу, занимается настольным теннисом. Каждые три месяца проходит обследование и отсылает результаты в ННОЦ. В центре врачи контролируют его состояние и дозу иммуносупрессивных препаратов, которые он должен принимать в течение всей своей жизни. Они подавляют его иммунитет, чтобы организм не отторгал орган. 

"Когда я лежал в реанимации, я бредил и всё время называл имя одного русского парня. У меня не было знакомых с таким именем. Уже после восстановления решил отблагодарить своего донора, сходить в мечеть. Во время прочтения Корана надо было назвать его имя, поэтому я спросил у своего врача, как зовут моего донора. Он дал мне его имя и фамилию. Оказалось, что это был тот человек, о котором я вспоминал в реанимации. Теперь я каждый день молюсь о нём, ведь часть его живёт во мне", – рассказал Нуржан Отепбергенов. 

Он добавил, что у людей, уходящих из жизни, есть возможность подарить жизнь другим – кому нужна срочная пересадка сердца, лёгких, печени и почек. Раньше пациенты с циррозом печени умирали, а сейчас у них есть шанс спастись. 

Решение принимают родственники донора

Заведующий отделением гепатобилиарной хирургии и трансплантации печени ННОЦ Жанат Спатаев был одним из врачей, кто оперировал Нуржана Отепбергенова. В разговоре с Informburo.kz он отметил, что трупное донорство в нашей стране не развито. Такие случаи, как у Нуржана, – редкость. К примеру, в 2022 году было всего два трупных донора, а в 2021 – четыре. 

Трупное донорство возможно только при смерти мозга. Головной мозг человека погибает, но с помощью реанимационных мероприятий можно несколько дней искусственно поддерживать работу его сердца, дыхательной системы и других органов.

"В среднем ежегодно в Казахстане регистрируют 700 случаев смерти мозга. Допустим, уберём из этого числа 500 человек – это старики, люди с больными органами, инфекциями и другие. Остаётся 200. То есть наша страна в год в идеале должна делать 200 трупных трансплантаций, а мы делаем всего две", – с сожалением отметил Жанат Спатаев. 

По его словам, в Казахстане есть все условия для развития трупной трансплантации – законы, учреждения, медперсонал и деньги, выделяемые на проведение операций. Возможную проблему врач видит в работе координаторов, которые связываются с семьями погибших и берут у них согласие. Без него ни один врач операцию сделать не сможет. 

"Многие говорят, что у нас родственники отказываются. Приведу в пример Иран. Там очень развито трупное донорство, хотя страна более исламизирована, чем наша. Значит, они как-то смогли уговорить своих людей. Встаёт вопрос, а кто у нас работает координаторами? Сколько им платят? Правда ли эти люди сидят на своих местах? Болеют ли они за отрасль? Потому что если по-человечески поговорить с родственниками этих 200 погибших, сказать, что они могут спасти множество жизней, то уверен, часть из них согласится. Не может быть, чтобы все отказывались", – считает Жанат Спатаев. 

Он привёл в пример ещё одну страну – Израиль. Там врач познакомился с одним координатором, про которого говорят, что он может уговорить любого. Был случай, когда в одной очень религиозной семье погиб человек. Родственники категорически были против изъятия органов. Тогда в больницу вызвали этого координатора. Он переговорил с семьёй и смог изменить их мнение. В Казахстане, по словам врача, есть такие неравнодушные координаторы, но их должно стать больше. 

"В Турции по радио каждое утро в течение пяти лет говорили о трупном донорстве. Конечно, должны быть программы, фильмы, передачи, которые объясняют его важность. Но пациенты не могут ждать, пока наше общество созреет. Они умирают уже сейчас – более 3600 человек нуждаются в пересадке органов", – подчеркнул врач. 

Опыт Беларуси 

Сейчас казахстанцы ездят на трансплантацию в Беларусь. Это одна из немногих стран мира, где нет дефицита в донорских органах. Там действует правило, что если при жизни человек не написал отказную, то после смерти его органы автоматически принадлежат государству. Благодаря этому они не только перекрыли свой лист ожидания, но и теперь могут пересаживать органы иностранцам и зарабатывать на этом. Одна операция там стоит 150 тысяч долларов. 

"Если бы мы развили у себя трупное донорство и делали бы эти 200 операций в год, то мы бы за год-два также закрыли бы свой лист ожидания и начали бы делать операции иностранцам, как белорусы. К нам бы приезжали из Узбекистана, Кыргызстана, России. Также мы могли бы запустить программы для онкобольных. Если у пациента рак печени, ему можно сделать трансплантацию и продлить жизнь. Но сейчас мы не можем отдавать дефицитные органы онкобольным. Мы отдаём их тем, у кого цирроз и вероятная продолжительность жизни дольше", – сказал доктор. 

Он добавил, что есть множество предубеждений насчёт трупной трансплантации. Некоторые думают, что врачи будут намеренно констатировать смерть мозга, чтобы изымать больше органов. 

"Из врачей делают каких-то демонов. Вот насколько упал наш авторитет. Я не поверю, что такое вообще возможно. Когда констатируют смерть мозга, приглашают патологоанатома, прокуратуру. Есть главврач, заведующий реанимацией, весь медицинский персонал. И все должны быть замешаны в этом? Это невозможно. Вы должны понимать, что трупная трансплантация – это сложнейшая операция, в которой участвуют до 60 человек персонала", – подчеркнул врач. 

Вместо трупной – родственная трансплантация 

Жанат Спатаев отметил, что из-за того, что у нас не развито трупное донорство, в Казахстане делают родственные трансплантации. Ближайшие родственники могут отдать больному одну из своих двух почек или часть печени, так как она может восстанавливаться. 

"Стать донорами могут и дальние родственники, но для этого они должны подать заявление, которое рассмотрит этическая комиссия. Они изучат, есть ли у донора кредиты, действительно ли он родственник. Если комиссия даст согласие, мы можем сделать операцию. Посторонний человек свои органы отдать не может. У нас это в стране запрещено. Подобное альтруистическое донорство я видел только в Израиле", – объяснил Жанат Спатаев. 

Ежегодно в ННОЦ делают около 100 операций по родственной трансплантации почек и семь – печени. Почему такая большая разница? Как объяснил врач, трансплантация печени – это более сложная операция. 

Во-первых, надо среди семьи найти абсолютно здорового донора, разделить его печень на две части, чтобы одна часть по весу подошла реципиенту, а другой хватило донору для регенерации. Такое не всегда возможно, ведь не у всех печень симметрична. Поэтому доноров даже среди родственников очень сложно найти. 

Во-вторых, при трансплантации печени у хирурга есть всего один шанс. Если неправильно сделать операцию, пациент может умереть. Например, если врач пересадил почку и она не прижилась, то он может снова изъять этот орган и назначить пациенту гемодиализ – он будет жить. А с печенью так сделать нельзя. 

"Когда за границей наши коллеги узнают, что в Казахстане успешно проводят родственные трансплантации, они уже по-другому начинают смотреть на нашу страну. Потому что такие операции очень трудные, и это говорит об уровне нашей медицины. Не каждый врач может справиться даже с опухолью, а мы абсолютно здорового донора отправляем на операцию. Это большая ответственность. Что если с ним что-то случится? Трупная трансплантация исключает эти риски, поэтому она более предпочтительна, и мы должны её развивать. Если почки и печень ещё можно пересадить от родственника, то сердце и лёгкие полностью от неё зависят", – подытожил врач.