Что скрывается за дверями иняза. Часть 3

Часть 1 | Часть 2 | Часть 4 | Часть 5

В итоге вердикт врачей прозвучал на мажорной ноте: аудитории, мол, оборудованы стульями со спинками… Фотоснимки прилагаются… Изложенные факты в вашем обращении Управлением не подтвердились. Подпись: заместитель председателя – главный государственный санитарный врач Республики Казахстан Ж. Бекшин.

В келье монаха

Кабинет, где нам предстоит провести два ближайших года, напоминает монашескую келью. Скромно. Строго. Без излишеств. Из предметов интерьера здесь – сейф советской эпохи, коробка из-под китайской приправы Lotus Seasoning с бумагами плюс доска.

Первый ряд парт стоит так близко к доске, что мне придётся практически падать носом в грудь моей учительнице. Чтобы не смущать её, предусмотрительно отсаживаюсь на "камчатку". Как выяснится, весьма своевременно. У парт спинок нет: откинуться назад за девяносто минут погружения в материал нельзя, ибо сзади беззащитную спину караулит уже следующая столешница. А здесь, на последнем (втором) ряду хоть на стенку можно опереться, спина в извёстке, конечно, да не в обиде. Сотоварищам впереди приходится сидеть, согнувшись в три погибели.

На занятиях по предмету "Возрастная психология и школьная гигиена" мы с удивлением узнали про гигиеническое нормирование при разработке стандартов учебной мебели, про важность формирования правильной осанки… Окажется, что и санитарно-эпидемиологические требования к учебным заведениям при всём их весьма спартанском отношении к учащимся просто запрещают вузу экономить на спинках: "На объектах учебные кабинеты, лаборатории оборудуют рабочими столами со стульями. Использование скамеек, табуретов и стульев без спинок не допускается".

Иногда на этих 20 "квадратах" теснятся только "продолжающие", порой сюда же упаковываться приходиться и "начинающим": на занятия по русскому языку или когда преподаватель английского заболеет и группы волей-неволей объединяют. И это уже незаконно. Нормы требуют от университета предоставить нам не менее 2,5 кв. м на обучающегося. Я узнаю про эти нормы чуть позже, когда мы начнём проходить Государственный общеобязательный стандарт.

Но уже сейчас я вижу, как ребята сидят едва не на коленках друг у друга. Как в гневе хлопает дверью и уходит из универа ("университет ничего не может мне дать") Елена Хаитова, наша однокашница. Домой я регулярно приношу всё новые и новые вирусы, валяясь, словно раздавленный очередным ОРВИ, на диване. Ими я невольно делюсь со своей новорождённой дочерью Мариам и с женой. Возвращаясь на пары после очередной битвы с инфекцией, я нос к носу сталкиваюсь в универе с позитивным плакатиком. Эта цветная агитка встречает каждого – от декана до охранника. "Совет #1. Не стоит увлекаться пребыванием в местах, традиционно славящихся человеческой скученностью…"

Когда я подхожу с этой проблемой к нашей завкафедрой, суровой и неприступной Сымбат Макановне, реакция оригинальностью не отличается. "Ничего не могу сделать". Очень оперативно, впрочем, университет находит в себе силы "что-то сделать", когда задерживаешься с оплатой услуг вуза. Приказ декана вывешивается на лобном месте и каждый грамотный видит, что студент Пупкин не допущен к сессии.

Собственно, я не скрывал, что этого так не оставлю, и в своё время, ещё студентом, отписал суть истории в Министерство национальной экономики. Многие ребята меня поддержали.

Когда она докатилась из Астаны обратно в Алматы (в Бостандыкскую райСЭС, ныне ДЗПП), начались забавные игры в прятки взрослых и серьёзных, казалось бы, людей. Проверка чуть подзадержалась до нужного момента. Мол, в прокуратуре электронная её регистрация буксует. Завхоз оперативно заменил нам парты. В наше отсутствие в кабинете побывал строгий и неподкупный (кто бы усомнился!) проверяющий. В итоге вердикт врачей прозвучал на мажорной ноте. Для расчётов врачи взяли ровно половину наших ребят. Списочный состав, оказывается, 6 человек. То есть с нами не сидели в этой же аудитории Лола, Касиет, Рима, Арай, Елена… Всех пятерых, я так понимаю, надо записывать в привидения.

Из ответа следует, что площадь для обучения достаточная. Аудитории, мол, оборудованы стульями со спинками… Фотоснимки прилагаются… Изложенные факты в вашем обращении Управлением не подтвердились. Подпись: заместитель председателя – главный государственный санитарный врач Республики Казахстан Ж. Бекшин.

Наши пыточные парты без спинок – тоже, выходит, мираж. Опрашивать нас – тех, кто лично просидел в битком набитом классе, за этими пыточными устройствами без спинок – врачи не стали.

Видать, не по Сеньке шапка. Шаныраққа қара…

Последние пару месяцев мои одногруппники сидели уже за партами со стульями, но героем дня, что одолел-таки ветряные мельницы, я не стал и благодарные взоры томных леди не собрал. Новенькая учебная мебель оказалась той самой, знакомой нам уже – китайской, рассчитанной на учеников 1-2 класса. Низенькие стульчики напоминали нам сопливое детство, колени было физически невозможно разместить под партой – они упирались в стальную нишу для учебников.

На государственных экзаменах члены ГЭК будут восседать опять же за теми самыми допотопными партами без спинок. Нам же самим пришлось демонстрировать знание именно тех теоретических основ, которые прямо противоположны очевидной реальности. Судя по непроницаемым авторитетным ликам, сей когнитивный диссонанс – дело весьма для наших учителей привычное…

С молоком или со сливками?

В своей Памятке первокурснику иняз обещает нам немыслимо привлекательный список изучаемых языков: английский, немецкий, французский, испанский, итальянский, турецкий, китайский, корейский, японский, арабский, персидский, хинди, казахский, русский, чешский, болгарский, польский, греческий…

18 языков! Это же мечта полиглота.

Впрочем, в договоре оказания образовательных услуг ни слова про выбор языка. На вполне законных основаниях и без всякого согласования с нами студентам тут могут вдруг преподавать, скажем, хинди + греческий. Попробуй, возмутись.

Моя однокашница Рима – большая поклонница Сеула: она знает наперечёт звёзд тамошнего шоу-биза и овладевает рецептами корейской кухни, весьма уверенно говорит на родном языке PSY (Gangnam Style) и звезды "Инстаграма" Hong Jin-Young, чья слава докатилась от Страны Утренней Свежести до края Великой степи. Мне понятно, чего она ждёт от иняза. Ведь на главной страничке универа по нашей специальности опубликован целый список южнокорейских университетов: мол, студенты факультета по академической мобильности обучаются в университетах Чунан, Пуссан, Кеймюнг, Ханкук, Чунбук (плюс многообещающее "и др.").

Другая моя сокурсница Елена жила и работала долгое время в США, у неё великолепное произношение и богатейший словарный запас английского словаря. По роду деятельности там, за океаном ей много приходилось контактировать с латиносами. Испанский – её мечта.

Но и Рима, и Лена уже после поступления, подписав с университетом договор, вынуждены были в итоге выбирать между немецким и французским.

А что, технично, правда? Договор подписан, взнос универом получен. Кто же на полпути развернётся и хлопнет дверью?

Как там, в бородатом анекдоте? "Вам чай с молоком или со сливками? – С молоком. – А у нас (торжествующе) нет молока! – Тогда со сливками. – Сливки (мило улыбаясь) кончились"…

Между пиццей и плавильным котлом

Курс Intercultural Communication ("Межкультурная коммуникация") нам, студентам иняза, читал самый что ни на есть аутентичный носитель – Боб Торнтон из США. Тихий, задумчивый и негромкий, несколько занудливый и мешковато одетый, он не раз становился предметом наших подтруниваний и насмешек за глаза, но, похоже, смирился с этим. От многих наших преподавателей он отличался если не доступностью, то искренностью. Когда мы просили рассказать его о себе и ждали агиток о величии Америки, Боб негромко рассказывал, что родители от него отказались, и вырос он в приёмной семье.

С мистером Торнтоном мы детально разбирали тот самый cultural shock: почему, когда и отчего он возникает при столкновении с новой культурой и непривычными обычаями. Обсуждали стереотипы и комплексы, наши представления о других нациях, нашу собственную самоидентификацию. Я, сказать по правде, впервые просто затупил, объясняя американцу, что значит быть татарином. На что опираться? Азу по-татарски? Чингисхан? Незваный гость?

Так что, похоже, и ему наши тараканы в голове тоже были чрезвычайно интересны.

Многими Запад воспринимается как всемирное зло. Гей-парады и ЛГБТ во власти. Священники-извращенцы и разгул буйствующих мигрантов. У Дяди Сэма – так это ещё и регулярные расстрелы всеми всех. Для либералов Запад – это защита прав женщин и детей, это Greenpeace, это попытки прозрачно разделить общий пирог максимально справедливо на всех.

Истина же, как водится, где-то посредине.

Мы выясняли у Боба суть американского государственного строительства. Это таки плавильный котёл, где все смешаны со всеми и являют миру среднеарифметическую американскую нацию? Или всё же пицца? Пицца – то есть единое жизненное пространство для разных этносов. На нём латиносы, афроамериканцы и англосаксы громоздятся словно кусочки помидора, паприки и курятины со своими культурными наворотами, не сливаясь и не смешиваясь вовсе.

Мы рассказывали ему про местные обычаи заводить токалок и терзали расспросами о многожёнстве среди мормонов. Он нам толковал про теории и законы развития общества.

Мы разбирали примеры с нашими соотечественниками за рубежом.

Вот привыкший по поводу и без повода лапать женщину наш человек нетерпеливо потрепал по плечу полис-вумэн в Эмиратах (как-пройти-в-торговый-центр?) и загремел за решётку. Вот пацанва, выросшая на идеалах дворовой братвы, решила "не сдавать своего" – а свой-то Бостонский марафон взорвал, покалечил и убил невинных людей. И золотых мальчиков пнули со студенческой скамьи на скамью подсудимых.

От лекции к лекции становилось очевидно, что Боб нам по-своему, на заокеанский лад, растолковывает смысл казахской поговорки адамның күні адаммен (примерно: человек человеку – друг, товарищ и брат). Фактически он толковал о том самом межнациональном согласии, мире и дружбе – только делал это иначе. Не в привычном нам понимании: мегафон и площадь, национальные костюмы и воздушные шарики, лезгинка и камажай, хычины-пельмени-баурсаки под сенью бирюзового флага. По-мудрёному суть его лекций – это формирование межкультурной компетенции.

Отойти от обрыдшего "Лондон из зэ кэпитэл" и изучать язык англосаксов через их культуру и сегодняшнее житьё-бытьё куда интереснее и забавней. Это работает. Если верить последним трендам в эсэнгэшной педагогике, каждый учитель иностранного языка именно так, через культуру и обязан преподносить английский язык своим ученикам. Эти навыки (компетенции) воспитывает университет в преподавателе годами. Точнее, должен воспитывать. Обещает воспитывать. В песок эти знания уйти не должны, более того, они должны получить конкретную привязку (локализацию) к нашей действительности.

Не навязывая готовых рецептов, Боб нам показал, как ТАМ, далеко, люди пытаются договориться жить бесконфликтно, хоть они и разные. Но как нам, столь же разным и непохожим, ТУТ, у себя устаканиться – секрета не открыл. Даже объяснения не предложил. Это можно объяснить политикой самого универа или незнанием Боба местных реалий. Вполне возможно, что нам, выпускникам иняза, самим предстоит докопаться до истины.

Продолжение следует