Безграничные земли. Как три страны делят Ферганскую долину

Ферганская долина – самый густонаселенный и этнически сложный регион на постсоветском пространстве. Поделённые между Кыргызстаном, Таджикистаном и Узбекистаном горные хребты и равнины иногда сравнивают с лоскутным одеялом или шахматной доской. Представители разных национальностей или даже граждане разных стран живут на соседних улицах. Договориться о границах не удаётся десятилетиями, а распределение дефицитных ресурсов приводит к конфликтам.

"Наш посёлок совсем исчез"

В середине октября прошлого года киргизка Обидахон Ашурова не дождалась из школы 14-летнего сына. Обыскав окрестности, она позвонила участковому: подросток нашёлся в отделении милиции. Домой он вернулся побитый, с синяками на лице – следами драки со старшеклассниками, соседями-таджиками.

В отличие от обычных школьных драк эта была отголоском пограничного конфликта, в котором более 50 человек погибли, около 300 пострадали и около 50 тысяч были вынуждены временно покинуть свои дома.

Эти стычки на спорном участке границы в апреле 2021 года теперь считаются крупнейшим конфликтом в новейшей истории Кыргызстана и Таджикистана.

Семье Ашуровых тоже пришлось уехать из дома в Кок-Таше – расположенном вблизи не очерченной границы в селе с этнически смешанным населением. 30 апреля их эвакуировали из сельской мечети, которая давно служит точкой сбора сельчан на случай чрезвычайных ситуаций.

Обидахон 54 года; за тем, как двигается туда-сюда граница, она наблюдает всю жизнь. Она родилась в одном из посёлков Таджикской ССР, ныне ставшим частью села Сурх где-то в 30 км от киргизского Кок-Таша.

“В посёлке жили около 40 киргизских семей, я там пошла в первый класс, училась на отлично. Конечно, знала и таджикский язык, – рассказывает Обидахон. – Мы постоянно ходили в гости к родственникам на эту (киргизскую. – Ред.) сторону границы, и не было никакого деления. Но постепенно киргизы начали перебираться в Кыргызстан, и в результате наш посёлок совсем исчез”.

Выйдя замуж, Обидахон тоже переехала в киргизский Кок-Таш – к родителям мужа. Здесь родились и выросли их шестеро детей. Семейный дом стоит на перекрёстке – на одной стороне улицы живут граждане Кыргызстана, на другой – граждане Таджикистана.

За более чем 30 лет жизни в Кок-Таше Ашуровы были свидетелями не одного конфликта: иногда в ходе беспорядков ломали их деревянные ворота; на них до сих пор видны отверстия от пуль и следы ударов камнями. 

До апреля на домах по их улице висели камеры видеонаблюдения, установленные киргизскими и таджикскими пограничниками, – все они были разбиты во время беспорядков. После драки, в которой пострадал сын Обидахон, возле школы дежурят как таджикские, так и киргизские военные.

"В домах слева от нас живут соседи-таджики, справа – киргизы, сзади тоже киргизы, а напротив – таджики. Чтобы пройти к воде или в школу, мы идём по улице, где справа живут киргизы, а слева – таджики, – объясняет Обидахон. – Несколько лет назад, когда мы общались с соседями и жили мирно, то здоровались, заходили друг к другу в гости. Сейчас обходим стороной, а с апреля – даже не здороваемся”.

Причиной апрельских столкновений стал спор местных жителей у водозабора "Головной", распределяющего воды трансграничной реки Ак-суу (таджики называют ее Исфарой) для снабжения киргизских и таджикских сёл вокруг. 

Конфликт начался с попытки таджикистанцев установить на "Головном" свои камеры видеонаблюдения – в дополнение к уже установленным там киргизским. Киргизы воспротивились; в течение часа у водозабора собрались несколько сотен человек из ближайших сёл и начали забрасывать друг друга камнями. Вмешались пограничники, а уже к вечеру подключилась армия и военная техника.  

Перемирия удалось достичь через несколько дней, расследование тех событий ведётся с обеих сторон. 

Кыргызстан, ссылаясь на советские документы 1957 года, считает "Головной" своей территорией, Таджикистан это оспаривает, опираясь на советские карты 1927 года. Современные онлайн-карты, в том числе "Яндекс" или Google, имеют погрешности и часто становятся причиной споров в социальных сетях. Эксперты отмечают, что карты не поспевают за миграцией жителей приграничья и топографическими изменениями.

Вода и булыжники

Дом Обидахон расположен прямо у источника, вода в который поступает с "Головного", – это большое преимущество и способ давления на соседей.

В 2015 году, когда таджики отказались пропускать Обидахон с другими селянами к кладбищу, киргизы перекрыли соседям доступ к источнику. Тот спор тоже быстро перерос в драку и столкновения.

Когда начались беспорядки и жители в спешке стали покидать свои дома, Обидахон замешкалась – искала документы детей. К тому моменту, когда она бросилась бежать, в её двор уже летели булыжники. Около десяти человек, перебравшись через забор, настигли её и стали избивать дубинкой. Она выжила, но несколько недель пролежала в больнице с травмой ноги, а когда вернулась, не узнала свой дом. 

“Мы думали, ну может чуть обворуют, но нет: все стекла были выбиты, двери тоже, крыша вся поломана и вся посуда побита. Технику, телевизор, холодильник – всё сломали, даже заварочный чай унесли”.

С тех пор документы Обидахон всегда хранит наготове. Все члены семьи знают каждую кочку "чёрного хода" – окольного пути из дома через огороды соседей, который ведёт к главной трассе. В 2015 году правительство Кыргызстана выплатило Ашуровым компенсацию на ремонт дома, но прежнего спокойствия, по словам Обидахон, больше нет.  

"Хотя мы продолжаем жить и вести быт, как раньше, уже не хочется ни во что тут вкладываться. Скот не разводим, цветы во дворе перестали сажать, благоустраивать территорию нет желания. А раньше у меня тут во дворе всё цвело".

Её чувства разделяют многие жители сел Ферганской долины – места, где сходятся границы Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана: почти каждый говорит о том, что жизнь в регионе сопряжена с опасностью – как со стороны соседей, так и пограничников.

При этом, если присмотреться, у жителей приграничья больше общего, чем различий: во всех трёх странах эти села географически отдалены от столиц и основной экономической деятельности. Они более религиозны и консервативны. Их жители, как правило, говорят на нескольких языках и в основном занимаются сельским хозяйством и животноводством. А в Таджикистане и Кыргызстане они больше других регионов страдают от безработицы, отсутствия хороших больниц, школ и дорог.

Двое взрослых сыновей Обидахон живут и работают в России: в областной столице Баткене работы для молодёжи немного. Из остальных членов семьи зарабатывает только муж Ашуровой – водит такси. Женщины находятся дома, занимаются посевными работами, детьми и бытом. 

По большей части семья живёт на зарплату сыновей в России. Среди регионов Кыргызстана – сильно зависимой от переводов мигрантов страны – Баткенская область лидирует по показателям внешней и внутренней миграции. Здесь сложно найти семью, в которой хотя бы кто-то не уехал на заработки. Приграничные конфликты сильно бьют по и без того нестабильной экономике региона. 

“Когда случаются конфликты, сыновья названивают ежечасно. Переживают, что не с нами, не могут защитить нас. В прошлый раз эвакуировались с их беременными жёнами и маленькой внучкой, сейчас малышей трое – боимся за них, конечно, не за себя”, – говорит Обидахон.

Некоторые соседи после апрельских событий перебрались в столицу или другие города. Для самой Ашуровой переезд немыслим, но детей в желании уехать она не винит.

Истоки конфликтов

"Если вы хотите понять приграничные проблемы Ферганской долины, начните с просмотра спутниковых карт региона", – советует Мэдлин Ривз, социальный антрополог и исследовательница Центральной Азии из Манчестерского университета.

Ферганская долина представляет собой эллипс, который находится между горными хребтами Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана. Линии границ проходят витиеватым узором между гор по пастбищам и жилым районам. Очень условно регион можно разделить на долину и горные хребты; в горах находятся истоки рек, которые, спускаясь, орошают всю долину. 

Вплоть до начала XX века Ферганскую долину населяли множество народностей и племён, часть из которых вела оседлый образ жизни и занималась сельским хозяйством, а часть – полукочевой и занималась животноводством, обитая как в долине (на зимних пастбищах), так и в высокогорье (на летних).

Все жители региона совместно использовали воду и пастбища, свободно перемещались, говорили на тюркских (киргизский, казахский, узбекский) языках и на фарси (таджикском), соседствовали, дружили и торговали друг с другом. 

Первые границы были очерчены тут в 1920-1930-х годах после прихода советской власти, когда называемый в России Туркестанским регион был разделён на Таджикскую, Узбекскую, Туркменскую, Казахскую и Киргизскую советские республики. Границы – это продукт новейшей истории.

Мэдлин занималась этнографическими исследованиями Ферганской долины в течение десяти лет и видела, как меняются регион и его жители. 

"Когда я впервые приехала в Баткен в 2003 году, я поразилась тому, что там не было никаких блокпостов, пограничников, даже знаков, что тут проходит государственная граница. Местные мне говорили: "Граница у нас работает по вторникам", – это означало, что в тот день приезжал пограничник и регулировал какие-то торговые процессы между странами в этой местности”.

Сейчас такую картину сложно представить: на границах появились указатели, погранзаставы или как минимум вооружённый патруль. Военных особенно много на спорных участках границы – таких, как вокруг водозабора "Головной". 

На киргизско-таджикской границе спорными остаются 317 км из 970, а также прилегающие к ним 210 тысяч гектаров – территория чуть меньше площади государства Люксембург. 

Ферганская долина

Межэтнические столкновения в Ферганской долине начались вскоре после появления там границ – насколько могут судить историки (в советское время эту тему предпочитали замалчивать), в 1930-х годах, и затем периодически вспыхивали снова в 1960-х, 70-х и 80-х. Советская власть пыталась определить здесь границы трижды: в 1920-х, в 1950-х и 1989 годах, но ранние карты быстро устаревали из-за перемещения местных жителей, а поздние не были до конца ратифицированы местными властями и стали причиной споров. 

В СМИ прижился образ Иосифа Сталина – тогда народного комиссара по делам национальностей СССР – с карандашом в руке, небрежно рисовавшего границы центральноазиатских республик, якобы руководствуясь логикой "разделяй и властвуй".

Реальность же намного сложнее, считают историки: поделить эти земли на республики было на самом деле непросто, учитывая многоязычность и многоэтничность региона и смешанную жизнедеятельность, которую вело местное население (живя летом в одном месте, а зимой в другом). Исторических теорий о том, чем руководствовались власти при очерчивании границ, множество – от пастбищных уделов до распределения водных ресурсов.

Но так или иначе процесс установления национальных границ в регионе, где их никогда не было, неизбежно порождал множество аномалий – и не только в Ферганской долине. 

К примеру, в городах Ташкент и Шымкент жили европейцы и узбеки, а на территориях вокруг них – по большей части казахи. После проведения границ Ташкент оказался в составе Узбекской ССР, а Шымкент – Казахской. Таджикоязычные Бухара и Самарканд были окружены сельскими районами, где население говорило на тюркских языках, и оба города вошли в состав Узбекской республики. Такие противоречия были и при образовании более мелких населённых пунктов. 

“Власти – как центральная советская, так и местных республик – всё время не успевали за фактическими передвижениями людей, и карты всегда отражали устаревшие данные. Кроме того, часто карты Узбекской ССР могли отличаться от карт Киргизской ССР и так далее”, – объясняет социальный антрополог Мэдлин Ривз. 

Нестабильности способствовали рост населения Ферганской долины и растущий дефицит ресурсов: воды, пастбищ, земельных уделов. К моменту распада Советского союза число жителей региона выросло в десятки раз, что превратило его в самую густонаселенную часть Средней Азии. Жители приграничных районов сдвигались всё ближе к линии границы. 

Самый ценный ресурс

В переговорах о границах многое упирается в воду – самый ценный ресурс засушливого региона. Кыргызстан и Таджикистан делят около 40 водных каналов и вместе с Узбекистаном используют воды трансграничной реки Исфары для пастбищ и орошения. 

При советской власти водные соглашения строились на амбиции СССР стать хлопконезависимым государством. Водная инфраструктура, включающая в себя ГЭС, водозаборы и каналы, была общей на пять Центральноазиатских республик. Кыргызстан и Таджикистан, где берут свои истоки Сырдарья и Амударья, регулировали их течение в Казахстан и Узбекистан. Взамен последние обеспечивали первых газом и электричеством.

После распада СССР приоритеты и потребности стран региона изменились – ставшие независимыми государства "верхнего течения" захотели использовать водные ресурсы для самостоятельной выработки электроэнергии. Это начало беспокоить "нижние" страны: Казахстан, по данным киргизского Национального института стратегических исследований, зависит от речного стока на 42%, Узбекистан – на 77%, а Туркменистан – на 94%.

Последний конфликт Кыргызстана с Узбекистаном случился также из-за воды. Жители узбекского села Чашма и киргизского Чечме (оба находятся на границе узбекистанского эксклава внутри Кыргызстана) поссорились из-за источника, который находится на спорной территории между сёлами. Как и в других случаях, конфликт обернулся закидыванием друг друга камнями, в Узбекистане потом заявили о 187 пострадавших, в Кыргызстане – о 25.

С  приходом к власти в Узбекистане нового президента в 2016 году переговоры о границах с Кыргызстаном сдвинулись с мёртвой точки, и за первый год сторонам удалось маркировать до 85% границы, а за 2019 год – еще 10%.

Сейчас неочерченными остались 5% всей границы протяжённостью 1378 км. Последние километры примыкают к узбекскому эксклаву Сох в Баткенской области. Последнюю попытку решить вопрос предпринимали в марте, когда киргизские власти заявили о том, что достигли договоренностей по всем спорным участкам. Однако вскоре им пришлось откатить назад – из-за протестов местных жителей против совместного пользования Кемпирабадским водохранилищем.

Переговоры Кыргызстана с другим соседом – Таджикистаном – исторически продвигаются намного медленнее, хотя власти обеих сторон признают необходимость ускориться – особенно после новых столкновений. 

В июне в ходе визита киргизского президента Садыра Жапарова в Душанбе стороны подписали общее заявление из 25 пунктов, которые сводились к тому, что процесс делимитации границ должен проходить без вмешательства третьих стран и на уровне дипломатии. 

"Как в Кыргызстане, так и в Таджикистане границы находятся вдалеке от столиц, и там, и тут растут национализм и враждебность, – объясняет Асель Мурзакулова, старший научный сотрудник Университета Центральной Азии. – Отчасти это связано с тем, как освещаются конфликты, отчасти – с непониманием центральными властями реальных проблем на границе".

Анклавы: заложники географии

Самыми проблемными районами Ферганской долины остаются анклавы – территории одного государства, полностью окружённые территорией другого. Причины конфликтов там в основном бытовые и связаны с перемещениями местных жителей.

Самая напряжённая обстановка складывается там, где границы всё ещё не согласованы – это крупнейшие и самые густонаселенные анклавы в Баткенской области – Сох (80 тысяч человек) и Ворух (35 тысяч).

Они оба окружены Кыргызстаном, а живут в них этнические таджики, причём в Ворухе они граждане Таджикистана, а в Сохе – граждане Узбекистана.  

Удалённость от "материнской" земли сказывается на жизни в анклавах: в Сохе, например, из-за быстрого роста населения не хватает пастбищных земель, и местные обращаются к киргизским скотоводам за помощью. Лес и строительные материалы они завозят из Узбекистана, хлеб и сено – из Кыргызстана. Сложная логистика делает анклавы зависимыми от обоих государств, и во время межгосударственных конфликтов напряжение там чувствуется сильнее всего.

Кыргызстанцам вход в Сох разрешён только через блокпосты и после прохождения паспортного контроля. Они ездят в эксклав за покупками, к врачам и поесть – узбекскую кухню ценят все жители региона вне зависимости от гражданства. 

Некоторые участки Соха плотно прилегают к киргизским сёлам, и местные раньше дружили семьями, ходили друг к другу в гости, гуляли на свадьбах и вместе молились на похоронах. 

Пешком из киргизского села Ширеш в село Шархебад внутри Соха – пять минут, но сейчас между сёлами стоят пограничники. Чтобы пересечь погранзаставу по правилам, нужно ехать в объезд за 15 км. Исключение солдаты делают лишь в случае похорон, пуская местных на час в соседнее село, чтобы они могли помолиться за усопших соседей.

Жители говорят, что такое количество преград и военных в регионе лишь усиливает напряжение и делает их повседневную жизнь сложнее. Об этом же могут рассказать люди из посёлка Кок-Терек – части киргизского села Орто-боз, который окружён таджикскими участками и домами. Чтобы дойти до центра села на рынок, в школу или детский сад, кок-терекцам нужно пройти 100-150 метров по дороге, пролегающей через посевные поля таджикистанцев.

В апреле, когда начался конфликт у "Головного", все 18 домов в Кок-Тереке были сожжены – после того, как жители покинули их по указанию местных властей.

26-летняя Нурай узнала о пожаре от соседей по телефону.

"Мы, конечно, распереживались, но подумали – может, какая-то часть дома сгорит. Всё равно не верили происходящему. Вернулись и увидели, что ни дома, ни сарая, ни построек уже нет. Все, что нажили мы, свёкр и свекровь, – всё сгорело, даже посуда. Мы были в шоке".

Так в один день семья Нурай осталась ни с чем: без дома, без живности, без вещей и даже без документов. Поначалу после пожара семья жила в палаточном городке, сооружённом для внутренних переселенцев Красным Полумесяцем. Но оставаться в палатках с маленькими детьми она не могла, и на время они арендовали дом односельчан, уехавших на заработки в эмиграцию. 

"Больше всего переживаю за старшую дочку: раньше она сама в школу ходила пешком, а сейчас я её и провожаю, и забираю. Мы же идем по дороге через таджикские поля, и наши участки рядом: теперь не знаю, как будет, если животные зайдут на их участки или дети". 

В ноябре Нурай с семьёй въехала в новый дом, построенный за счёт государства. "Конечно, по-другому всё: у нас в зале был сервант с фотографиями со свадьбы и других хороших событий, были тошоки (одеяла. – Би-би-си), которые мне подарила мама в приданое, ручные ковры из приданого моей свекрови, да много чего. Но что хорошо – в новом доме есть санузел внутри и воду провели".  

К потерям из-за пограничных конфликтов семье не привыкать: семь лет назад свёкр Нурай скончался из-за ранения в ногу, а несколько лет назад муж лишился бизнеса по продаже стройматериалов таджикам. Но уезжать семья не хочет: "Муж говорит, что не может представить, чтобы яблоки, которые вырастил его отец, ели таджики. Да и куда мы поедем – тут наш дом".