Экономия на детях не нужна

Дети-кохлеарники давно стали заложниками трёх министерств: Минздрава, Минобра и Минсоцзащиты, которые уже несколько лет не могут прийти к некому общему приказу. В результате медики видят проблему в образовании, педагоги – в медицине, а страдают от этой неразберихи в первую очередь дети.

В Казахстане периодически возникают дискуссии об эффективности кохлеарной имплантации. Были даже предложения взять мораторий на проведение таких операций, кроме экстренных случаев. По словам медиков, если это произойдёт, то дети, для которых подобная операция – единственный шанс услышать, останутся без помощи.

«Мегаполис» писал о том, с какими проблемами сталкиваются родители детей с кохлеарными имплантантами.Тогда председатель общественного объединения «Общество поддержки детей с кохлеарными имплантантами и нарушенным слухом «Дыбыс» Динара Ешпанова рассказывала, как сложно устроить ребёнка-кохлеарника в обычный детсад или школу. На публикацию откликнулась генеральный директор Центра социальной адаптации и профессионально-трудовой реабилитации детей и подростков с нарушениями умственного и физического развития ТОО «Центр САТР» доктор педагогических наук, профессор Роза Сулейменова (см. «Не всем нужна дырка в голове» от 04.02.2013). Роза Айтжановна озвучила свою точку зрения на проблему. Не захотели оставаться в стороне и медики. Хотя стоит отметить, что мало кто жалуется на качество проведённых операций. Основная проблема – отсутствие реабилитации.

БЕДА НАШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

– Вопрос эффективности кохлеарной имплантации уже не раз поднимался, – рассказывает главный внештатный детский сурдолог Минздрава Еркежан Габбасова. – Вопросы, конечно, имеются, но дело в том, что вся загвоздка в образовании. Если образовательный процесс будет нормально налажен, вопросы отпадут сами собой. Наша задача, как работников здравоохранения, выявить такого больного, определить, нуждается ли он в кохлеарной имплантации, для чего существует целая комиссия, в состав которой входят: сурдолог, хирург, психолог, сурдопедагог, невропатолог. Мы должны провести операцию. Послеоперационная работа заключается в том, чтобы настроить наружную часть системы кохлеарного имплантанта так, чтобы ребёнок слышал приближённо к тому, что слышит обычный человек. Всё это на нашем уровне делается, а дальше ступор, потому что нет педагогов на местах. Где-то они есть, мы их знаем и стараемся наших детей после кохлеарной имплантации отправить именно к тому сурдопедагогу, который будет работать с таким ребёнком. Но их очень мало. Нужно готовить сурдопедагогов и тех, что есть, переквалифицировать, чтобы они занимались с такими детьми по определённой методике. Что делают в психолого-педагогической консультации: осматривают этих детей и отправляют в детский сад или школу для глухих. Но ребёнок после операции является новорождённым по слуху, его надо обучать и ни в коем случае нельзя помещать в «глухую» среду. Ему нужна речевая среда. Это беда нашего образования. В здравоохранении какие-то подвижки идут, но в Министерстве образования эта тема продвигается с большим скрипом.

– Еркежан Габбасовна, существует ли межведомственная комиссия, в состав которой входят чиновники из Минздрава, Минобра, Минсоцзащиты?

– У нас неоднократно были совместные круглые столы, но дальше слов, к сожалению, дело не идёт. В Министерстве образования в курсе, что есть дети-кохлеарники. Существует Научный центр коррекционной педагогики, работа с такими детьми – их прямая обязанность. Дети к ним ходят, занимаются. Но в целом по республике одного такого центра не достаточно.

ВОПРОС НА ИЗУЧЕНИИ

Эрнест КАЛИЕВ

Высказывалось мнение, что за те деньги, которые уже затрачены на кохлеарную имплантацию, можно было открыть в каждой области сурдологический кабинет; организовать соответствующий скрининг новорождённых и детей раннего возраста; обеспечить хорошими слуховыми аппаратами детей; переподготовить отоларингологов по сурдологии; подготовить сурдопедагогов по работе с детьми после кохлеарной имплантации; подготовить нормативные документы.

– Деньги, выделяемые на кохлеарную имплантацию, не должны увязываться с подготовкой специалистов, открытием сурдологических кабинетов, которых на сегодня уже 22 по республике, – говорит Эрнест Ахметбекович. – Я заходил в Министерство образования, говорил о проблемах детей с кохлеарными имплантантами. Но пока Минобр изучает этот вопрос. У Министерства соцзащиты есть свои программы, и они тоже должны всё это спланировать. Мы на сегодня стараемся двигаться в рамках тех средств, что запланированы Минздравом. Тем не менее мы работаем над тем, чтобы выработать некий совместный алгоритм действий.По словам директора Республиканской детской клинической больницы «Аксай» кандидата медицинских наук Эрнеста Калиева (на фото), необходимости в экономии нет, так как медицинским учреждениям выделяются дополнительные средства, за счёт которых происходит обучение специалистов, переподготовка, проведение мастер-классов, то есть со стороны медицинской отрасли этот вопрос решается.

РЕЧЬ – ДЕЛО НАЖИВНОЕ

Медики утверждают, что кохлеарная имплантация – единственный вид лечения, который может помочь ребёнку с тотальной глухотой. 99% детей слышат звуки после операции. Другой вопрос в том, как они этот потенциал в дальнейшем реализуют. А реализуют они его как раз через систему сурдопедагогов, то есть тех людей, которые обучают детей озвучивать то, что они слышат. По словам врачей, речь – дело наживное, если родители и сурдопедагоги будут заниматься с ребёнком-кохлеарником, то он будет разговаривать. Задача кохлеарной имплантации – дать им слух. Также в задачи медиков входят настроечные сессии. Продолжительность первой настроечной сессии составляет 2–3 недели, в течение которых аудиологом совместно с сурдопедагогом осуществляются 5–6 настроек. Нужно так настроить аппарат, чтобы ребёнок не только слышал, но и чувствовал себя комфортно. Это очень сложная задача, ведь ребёнок маленький и не может рассказать врачам, что он чувствует. Одновременно проводятся занятия с сурдопедагогами, консультации с психологами, осуществляется аудиологический контроль. В течение второго года после имплантации проводятся ещё две сессии программирования речевого процессора, а по истечении двух лет настройки процессора и сурдопедагогические занятия проводятся при необходимости, но не реже одного раза в год.

ПОКАЗАНО ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕМ

– Мы проводим не только настроечные сессии. Осуществляется и поддержка силами наших специалистов. Но наша основная задача – восстановить утраченную физиологическую функцию, – рассказывает директор Республиканской детской клинической больницы «Аксай». – У нас установлено новейшее оборудование, к нам не так давно приезжали ведущие специалисты из Москвы. К слову, на всю Россию всего четыре центра, в которых проводят кохлеарные имплантации и оказывают поддержку таким детям. А у нас на всю страну два центра в Алматы и один в Астане плюс 22 сурдологических кабинета в областях. Другой вопрос, что мы не можем в каком-нибудь отдалённом ауле организовать сурдологический кабинет ради одного-двух детей на район. Но на несколько районов должен быть лор-врач, у которого будет хотя бы специализация по сурдологии, и этот врач будет наблюдать ребёнка с имплантантом. Но в его задачи не входит обучать ребёнка речи.

Также не раз высказывались мнения, что кохлеарная имплантация показана далеко не всем. Однако, по словам медиков, каждый случай рассматривается индивидуально с учётом всех факторов. Например, если ребёнок потерял слух в связи с каким-либо заболеванием в первые месяцы жизни и до 15 лет активно пользовался слуховыми аппаратами, занимался у сурдопедагога, у него есть желание, то его можно направлять на операцию. Другой пример. Операция не нужна при лёгкой стадии тугоухости. В подобномслучае могут помочь и правильно подобранные аппараты. По утверждениям экспертов, 20% от всех прооперированных в Аксайской больнице посещают детские сады, учатся в обычных школах.