Оренбург – потерянная казахская столица,

Что пользы от широких горизонтов? Если чаще всего их можно открыть только в самом узком кругу. Станислав Ежи Лец

"Я родился в Советском Союзе, вырос я в СССР". Кхе-кхе-кхе… Что-то мне плохо эта газмановская песня дается. В горле першит, сиплю и фальшивлю на каждой строчке. И вот не пойму, то ли это у меня с голосом непорядок, а то ли с головой всё в норме. Ведь сегодня легче воскресить Золотую орду, чем возродить Советский Союз.

И я уж не говорю здесь о Грузии, Молдавии и Украине с их нынешней отчаянной нелюбовью к России, если даже сверхлояльные к россиянам казахи избегают в наши дни малейших упоминаний о таком вероятном объединении. Причём казахи в этом отношении позволяют себе уже слегка, не-мно-ж-ко так, вставать на цыпочки и с позиции Прибалтийских республик поглядывать, пока ещё робко, но уже свысока на своих соседей. При этом как бы случайно, ненароком, вспоминая об исконно казахских землях, оставшихся по ту сторону российско-казахстанской границы. Как об этом повествуется в материале Камшат Тасбулатовой "Оренбург – прежняя наша столица", опубликованном в последнем, 162-м, номере газете "Айкын Апта". Журналист пишет:

– Это сколько же в России осталось казахских земель: Оренбург, Астрахань, Омск, Саратов, Томск, – все эти города расположены на исконно казахских территориях. Или та же Сибирь – это тоже земля наших предков. За неё они проливали свою кровь в сражениях. В этих краях лежит немалая часть нашей славной истории, на бывших наших северных окраинах, ставших ныне южными рубежами России. Здесь творил Курмангазы, здесь произошло объединение руководителей "Алаш-Орды", здесь первые печатные произведения на казахском языке увидели свет.

И вот мы едем в Оренбург, прежнюю казахскую столицу, которую отделяет от Актобе всего каких-то шестьсот километров дороги. Причём в глаза бросается разница как в укладе жизни, так и в уровне благосостояния граждан двух стран. И если сегодня Актобе активно застраивается, возводятся новые дома, банки, офисы, учреждения, асфальтируются дороги, идет повсеместное озеленение, то ничего этого у наших соседей нет и в помине. Обшарпанная штукатурка старых домов, разбитые фасады зданий и разрушенное дорожное покрытие да мусор на улицах и памятник Ленину, – вот и всё, что вызывает ваше удивление. Вы как бы попадаете из века XXI в прежнюю эпоху социализма с её нищетой и повальной пьянкой… А ещё вам бросается в глаза огромное количество нищих людей, многие из которых вымаливают подаяние на улицах. Это современный Оренбург. Причём можно даже на границе заметить отличие. Если с нашей стороны помещение пограничного поста выстроено из стекла и бетона, по последнему слову архитектуры, то напротив российские пограничники размещаются в каких-то допотопных срубах – избушках времен царя Гороха. И это поражает безмерно. На дворе всё-таки не IX век.

И далее автор рассказывает о том, как сегодня со стороны российских историков предпринимаются попытки всячески умалить роль казахского народа, проживавшего исконно на этих землях. В ходу ложь и вранье. Отсчёт истории идет только со дня основания города указом императрицы Екатерины II. Как если бы прежде здесь жизни вовсе не существовало. Как на Марсе.

– Но это, – пишет Камшат, – такая политика. Россия сегодня пытается поглотить и ассимилировать казахов. В местностях, по преимуществу населённых казахским элементом, нет казахских школ, местные кадры не находят себе применения. Казахов-руководителей нет ни в городской администрации, ни в руководстве уровня колхоза-совхоза. И здесь возникает естественное недовольство коренного населения, имеющее свойство аккумулироваться.

Словом, если верить зарисовкам автора, общая картина в области межнациональной политики на территории России совершенно иная, не сопоставимая с тем, что мы видим в Казахстане. Отнюдь не радужная.

– Но в то же время, – сообщает автор, – казахская диаспора Оренбурга на редкость сплочена, по численности доходит до двухсот тысяч человек и представляет собой реальную угрозу для тех же российских неофашистов – скинхедов, которые, было, попытались пару-тройку раз о себе громко заявить, но после столкновений с казахской молодёжью оказались вынуждены залечь на дно.

Что ж, как видим, сегодняшняя жизнь казахов Оренбуржья, оказавшихся чужими на своей родной земле, не мёд и не сахар. Вот только поделать тут пока ничего нельзя. Такова заключительная мысль статьи.

И ещё кое-что об истории и её проекции на современную жизнь. В газете "Егемен Казахстан" от 29 августа опубликована статья Касыма Таукенова "О необходимости соизмерять наше прошлое", в которой говорится (цитируем):

– Рабиндрант Тагор утверждал: "Каждый народ должен внести свой вклад в копилку общемировой культуры и истории. Если же подобного не происходит, то это является признаком его вымирания".

И далее идет долгое перечисление многих достоинств тюркских народов, некогда вышедших из казахской степи и распространившихся по всему миру. Пока мы, наконец, не узнаем, что же хотел сказать автор на деле. А речь идёт о нынешнем пересмотре истории, вернее, о тех казахских историках, которые под маской борьбы с прошлой имперской политикой России хотели бы бросить грязь в казахских просветителей прошлого: Ибрая Алтынсарина и Чокана Валиханова.

– Идет повсеместная ревизия, – пишет Касым Таукенов, – и вот уже пошли в ход разговоры, что Чокан Валиханов дружил с великим русским писателем Достоевским, а тот был законченным шовинистом. В доказательство этого приводят фотографию, на которой Чокан Валиханов и Фёдор Достоевский изображены вместе. Хотя мало ли кто и с кем в то время фотографировался. Ведь не будем забывать, что это были две для своего времени выдающиеся личности.

Но вот были ли они друзьями и разделяли ли взгляды друг друга – это большой вопрос. Имперской русской историографии было выгодно поддерживать миф о такой дружбе, с тем чтобы Чокана Валиханова изобразить ярым русофилом, забывшим о своем родстве, и поставить его в пример другим казахам. А мы им сегодня подпеваем. Тогда как настоящими друзьями Чокана Валиханова были истинные русские социал-демократы: Г. Потанин, К. Гутковский, Г.А. Колпаковский, Н. Веселовский, Н. Ядринцев, относившиеся с большим сочувствием к казахам.

Но то же самое можно сказать и об Ибрае Алтынсарине, испытывавшем теплые чувства к А.И. Герцену, Д.И. Писареву, Н. Г. Чернышевскому, дружившему долгие годы с российским интеллектуалом И.И. Евфимовским – Мировицким. Тогда как ему сегодня пытаются приписать в друзья проводника российской имперской политики в Казахстане Н. Ильменского.