Исповедь одинокого путника

«Уалихан! Редко вижу тебя и скучаю. С юных лет я пишу стихи. Однако стеснялся их публиковать. И вот в 70 лет решил их издать. Твой друг – Гадильбек Шалахметов».

С интересом взял я в руки новую книгу Гадильбека Шалахметова «В пустыне каждый на виду» с таким тёплым автографом. Ведь в ней, как одинокий страждущий в пустыне жизни, он впервые вынес на суд читателя свои поэтические откровения, раскрывая вместе с тем свой сложный внутренний мир.

Я знал, что он ранее издал маленькую книжку об Иране, в которой выплеснул всю боль тяжёлой утраты своей любимой. Однако он не замкнулся в себе, продолжал дерзать и жаждать новых открытий в этом огромном мире, где каждому отведена роль одинокого странника, ищущего ответы на выдвигаемые жизнью вопросы. Я знал его как публициста, телеведущего и оратора, но не знал об его увлечении художественными переводами. И теперь он раскрылся в новом свете.

В книге представлено несколько осуществлённых им переводов стихотворений наших ярчайших поэтов, начиная с самого Абая, которого он называет «центром Вселенной поэзии казахского народа». Уже начиная с русского названия стихотворения «Что шепчет нам недремлющий брегет» тонкий лирический настрой абаевской поэзии передаётся лёгкой певучестью слова, словно и не было барьера между русским и казахским языками.

В чём секрет этого? Многие маститые поэты переводили Великого классика казахской поэзии, но Гадильбека отличает кровное проникновение в душу своего народа, напряжённой струной которой он видит и понимает Абая.

Цель переводчика состоит в том, чтобы максимально передать содержание оригинала. А это соответствие имеет множество разнообразных решений. Конечно, добиться полного совпадения ритмического звучания невозможно, поэтому главным остаётся сохранение образности стиха. А удачная передача всего этого должна звучать не только легко, но и созвучно уже русской душе.

Вникнем в этом плане в перевод стихотворения Абая, сделанный Гадильбеком:

Что шепчет нам недремлющий брегет? –

«Уходит жизнь… Ещё всё меньше, люди…

Вот кончилась минута на глазах,

Была и нет… И больше уж не будет»…

Чего ты медлишь? Делай всё сейчас,

Лови свой миг любви или прозренья,

Чтобы потом на годы не пенять.

Не упускай же этого мгновения!

В этом переводе передана и характерная назидательность размышлений Абая, и глубина его философского восприятия времени, и в то же время введением названия распространённых швейцарских часов застывшее время казахской степи, образно говоря, выведено на европейский уровень, как и стих самого Поэта.

Для примера обратим внимание на казахское звучание одного из куплетов приведённого выше стиха Абая:

Сағаттың өзі ұры шықылдаған,

Өмірді білдірмеген, күнде ұрлаған,

Тиянақ жоқ, тұрлау жоқ, келді, кетті,

Қайта айналмас, бұрылмас бұлдыр заман.

Подстрочный перевод:

Часы, как вор, крадущий нашу жизнь,

Отсчитывают украденное время.

Не ведая покоя, текут куда-то,

Не возвратится вспять смутное время.

А теперь оценим поэтический перевод Гадильбека:

Часы идут и нашу жизнь крадут,

Куда её уносят – Бог их знает,

Не удержать нам реку из минут,

Неумолимо время исчезает.

Как свободно и вольно зазвучали на русском эти строки, в то же время максимально сохраняя текст оригинала.

Наполненный окрылённостью перевод стихотворения Мукагали Макатаева «Прощание с Пушкиным» соответствует взятому эпиграфу пушкинских строк «Мы вольные птицы, Пора, брат, пора!». С самого начала удивляет тончайшее соответствие оригиналу, в то же время вольно зазвучавшему на русском языке.

Ну что, прощаемся, мой беркут-командор?

Я завтра улетаю в золотую степь.

Опора вольных крыл – волнующий простор,

Опора вольных крыл – вершины гордых гор…

Национальная манера поэтического обращения к собеседнику тонко передана в переводе стихотворения Кадыра Мырзалиева, продолжавшего традиции казахских жырау.

Мольбу родной земли постигни!

На горных пиках – тучам стыть,

И спросят белые вершины:

Трусливым – как ты можешь быть?!

Мольбу родной земли постигни!

Морей и гор не позабыть,

Ведь спросят степи и пустыни:

Ничтожным – как ты можешь быть?!

Или взять другое стихотворение Мукагали «Завтра мы отправимся в дорогу». Казалось бы, оно начинается, как абаевское «Пора в аул, пора»: «Ты взрослым стал, джигит, и старики с тобой, готовься в дальний путь, зови аул в дорогу». Но Гадильбеку удалось передать тональность стихов нового постмодернистского звучания, заложенного в казахской поэзии Макатаевым:

Очистимся в огне!

В воде утопим грех, что нарастал веками.

Не бойся, ведь того, кто Будущим живёт,

Спасёт его душа, его мечта и память!

Русское звучание этого стиха напоминает великолепные переводы Наумом Гребневым стихов Расула Гамзатова, которые тотчас становились любимым достоянием русских читателей. Поэтому искусство перевода Гадильбека могло бы достойно вывести на широкий русскоязычный простор многих наших замечательных поэтов.

Но Гадильбека невозможно представить задумчиво сидящим за столом над листком белой бумаги. Ведь вся жизнь его насыщена такой активной журналистской и публицистической деятельностью, словно его несли через годы на скором курьерском поезде, выпрыгнуть с которого не мог и не хотел. Поэтому и запомнился он большинству казахстанцев по своим пылким телевизионным передачам в период перестройки, а созданное им детище телерадиокомпания «Мир» до сих пор остаётся связующим звеном стран СНГ.

Однако поэзия – это состояние души, и в ней находит отдушину Гадильбек, выплёскивая накопившееся на сердце и изливая любовь к ближним.

Еловый и сосновый малахит

Лесов осенних крап и оторочка,

И солнышком мелькает среди них –

За мной вдогонку маленькая дочка.

Асель, жаным, беги, не отставай!

Ты сквозь стволы отчаянно летела.

Когда-нибудь постигнет отчий край

Полёты наши к новому пределу…

Но потерей крыла стала для него смерть жены и трогательно звучит его посвящение незабвенной Иране:

На белом полотне, на чистой скатерти

Лежат давнишние, забытые слова…

Вглядимся в них –

Посланцев нашей памяти –

Окажется, что та весна – Жива…

Не оставляют равнодушными тёплые посвящения поэта друзьям, которые далеки от их воспевания, а пронизаны страстным проникновением в жизнь и судьбу народа.

Человек – сосна гудящая

Иль поющая струна,

Только с ним по-настоящему

На ногах стоит страна.

Помогите же болящему,

Чтоб не рухнула она!..

Мост над бездной вертикальной,

Хлещет в небо сок Земли.

Я молю, чтоб ветры шквальные

Мой народ уберегли,

Чтобы силы окаянные

Сладить с нами не смогли.

(Олжасу Сулейменову).

Помимо стихов Гадильбек включил в разделе «Мысль» своей книги свои краткие размышления о В.И. Вернадском, Федерико Майоре, Льве Гумилёве, а также беседу с Чингизом Айтматовым. В этих обзорах виден его неординарный дар проникновения в мысли и деяния великих, торжественный путь которых осеняют такие скромные служители пера, как Гадильбек.

Завершая этот небольшой экскурс в творчество Гадильбека Шалахметова, хочется сказать в ассоциации с названием книги «В пустыне каждый на виду», что эта книга стала исповедью одинокого путника, но он не одинок в этом огромном мире. Он живёт в ладу со своей совестью и в гармонии с окружающим миром.

Уалихан КАЛИЖАНОВ,
директор Института литературы и искусства
им. М. Ауэзова доктор филологических наук,
член-корреспондент НАН РК