"Колумбайнер" – это слово в России теперь знают без перевода. Попытки массовых убийств в школах здесь стали пугающей реальностью. Каковы причины этого чудовищного явления? Над этим имеет смысл задуматься не только россиянам, но и нам с вами. Да, в Казахстане расстрелов в классах, слава богу, не было. Но это не значит, что в наших школах всё в порядке.
"Мальчик в деревне нашел пулемёт – больше в деревне никто не живёт" – лет тридцать назад нам, сопливым любителям чёрного юмора, этот стишок казался ужасно смешным. Потому что не имел ничего общего с окружающей реальностью.
Читайте также:"Главная причина суицидов – одиночество". Как снизить количество самоубийств в Казахстане?
Реальность с тех пор сильно изменилась. То, что когда-то было детским хоррор-фольклором, теперь неожиданно стало бытовой зарисовкой. Российские СМИ в последние годы то и дело сообщают о мальчиках, пришедших в школу с ружьями, пистолетами, ножами, топорами и коктейлями Молотова.
Вот далеко не полная сводка боевых действий за последнее время:
- 11 февраля 2017 года в школе №1 Нижнекамска на уроке 14-летний ученик выстрелил в глаз соседа по парте из пневматического пистолета. Пострадавший скончался.
- 5 сентября 2017 года в Ивантеевке Московской области 15-летний учащийся школы №1 открыл стрельбу в классе, а после напал на учительницу с кухонным топориком.
- 25 октября 2017 года в туалете волгоградской школы №85 нашли тело 14-летнего мальчика с ножом в сердце. В убийстве признался его одноклассник.
- 15 января 2018 года в пермской школе №127 двое подростков ворвались в аудиторию, где проходили занятия у 4 класса, и нанесли детям и учительнице множественные ножевые ранения.
- 19 января 2018 года ученик 9 класса школы №5 посёлка Сосновый Бор в Улан-Удэ напал с топором на семиклассников, затем кинул в кабинет бутылку с зажигательной смесью. После этого подросток попытался покончить с собой.
- 17 октября 2018 года в Керченском политехническом колледже студент заложил взрывное устройство и открыл стрельбу по учащимся и преподавателям. В результате 21 человек погиб, 67 пострадали.
Самый свежий случай: 6 декабря московский школьник Даня Горбатенко явился на занятия с ножом. Сначала он угрожал убить учителей, потом – себя. Подросток забаррикадировался в одном из школьных помещений и лишь после долгих переговоров согласился выйти.
Когда следователи стали выяснять причины произошедшего, драма предстала в несколько ином свете. Оказалось, что кровожадный Даня – вовсе не психопат, а доведённый до отчаяния мальчишка, затравленный одноклассниками и затюканный родителями и педагогами. Это, безусловно, его не оправдывает. Но история Дани помогает понять, как школьный тихоня превращается в безжалостного колумбайнера.
Пришло время расшифровать это слово для тех счастливых людей, которые живут в уютном инфопространстве без терактов, убийств и насилия. Об американской школе "Колумбайн" весь мир узнал в апреле 1999 года, когда двое её учеников совершили массовый расстрел одноклассников и преподавателей. Преступники покончили с собой, но дело их живет и по сей день: у убийц появились подражатели, которые называют себя колумбайнерами. Некоторые из них превзошли своих кумиров в жестокости, совершив ещё более чудовищные теракты в учебных заведениях. Один из них – Владислав Росляков, расстрелявший два десятка человек в Керченском политехническом техникуме.
В соцсетях существуют группы подростков-колумбайнеров, которые романтизируют американских убийц, считая их поборниками справедливости. Эти ребята верят, что их идолы мстили обидчикам-одноклассникам за многолетние унижения. И хотя ситуация на самом деле была вовсе не такой однозначной, колумбайнеров не переубедить. Причина тому – личный опыт каждого из них.
Большинство потенциальных школьных террористов – жертвы подросткового насилия, которые, как и Даня Горбатенко, изо дня в день подвергаются издевательствам в классе. Если помощи от взрослых нет, то ситуация может развиваться по двум сценариям: жертва начинает подумывать либо о самоубийстве, либо о мести.
И вот здесь всё становится очень серьёзно. Причём не для какого-то абстрактного мальчика N из далекого города N-ск, а для конкретных людей из конкретных городов и деревень – и российских, и американских, и казахстанских. Потому что школьное насилие есть абсолютно везде, в том числе и у нас. И масштабы его ужасают.
ЮНИСЕФ провёл глубокое исследование этой проблемы в Казахстане. По обнародованным данным, жертвой буллинга, то есть подростковых издевательств и избиений, становится каждый третий школьник в нашей стране.
Сами дети чаще всего не в состоянии дать отпор обидчикам. Поэтому многие из них просто сдаются. По количеству детских и подростковых суицидов мы много лет входим в первую мировую десятку. Чиновники говорят, что эти показатели в последние годы немного снизились, но успокаиваться рано.
Разумеется, до самоубийств подростков доводит не только буллинг, но и семейное насилие, и несчастная любовь, и чувство одиночества. Но главная причина суицидальных настроений – абсолютное равнодушие взрослых к "несерьёзным" детским проблемам. В том числе и к травле в школах. Учителя видят, как одни ученики гнобят других, но им не до подростковых разборок: у них бесконечные отчёты, педсоветы, планы уроков и заботы об успеваемости. Психологи в школах номинально существуют, но отследить душевное состояние тысячи учеников один специалист не в состоянии. Родители чаще всего озабочены добычей хлеба насущного и перемены в настроении подростка списывают на гормоны и "трудный" возраст. А некоторые мамаши и папаши сами измываются над собственными детьми похлеще школьных хулиганов, добиваясь послушания зуботычинами и пощёчинами.
В результате жертва буллинга взрослым на свои проблемы не жалуется. Ребёнок знает: ему либо посоветуют не обращать внимания, либо, что ещё хуже, начнут полномасштабные разборки с привлечением школьной администрации. А это грозит жертве почётным званием стукача и гораздо более мощной волной насилия со стороны сверстников.
Сверстники, в свою очередь, прекрасно понимают, что в любом случае останутся безнаказанными. Уголовная ответственность в Казахстане наступает только с 16 лет, за тяжкие преступления – с 14. А за травлю, унижения, тычки, подножки и макание головой в унитаз недорослям только погрозят пальчиком и поставят на внутришкольный учёт.
Тут есть о чём призадуматься нашим законодателям. Детей необходимо защищать. Да, в том числе и от других детей. Имеет смысл изучить и международный опыт. К примеру, в Англии и Ирландии за некоторые преступления уголовная ответственность наступает уже с 10 лет.
Никто не говорит, что нужно срочно пересажать всех малолетних задир. Но они должны понимать, что любые их преступные действия повлекут за собой неотвратимые последствия. К примеру, в виде общественных работ. Или других мер воздействия, которые посоветуют психологи.
Кстати, о психологах. Их в школах должно быть больше. Но и требовать с них нужно строже. Потому что последствия их профессиональных проколов могут быть поистине катастрофическими, и об этом говорит пример российских колумбайнеров.
Как правило, потенциальные террористы не скрывают своих намерений. Они часто повторяют фразы типа "давно взорвал бы эту школу" и "я всех вас перережу". Но их не воспринимают всерьёз. Иногда даже в день нападения колумбайнер может послать одноклассникам сообщение: "Не приходи на уроки, будет мясо". Именно так и произошло в одной из российских школ. Однако никто из детей не сообщил об этом ни родителям, ни учителям. Это говорит о степени их доверия к взрослым.
Мы живём в одной реальности с россиянами. И то, что у нас не было своего "Колумбайна", – это не наша заслуга. Это незаслуженный нами подарок от сотен затравленных, униженных, запуганных детей, которые предпочли лишить жизни себя, а не мстить обидчикам. Ежегодно более восьмисот казахстанских ребятишек вешаются, бросаются с крыш, глотают таблетки и режут вены, потому что мы не можем их защитить.
Но у нас ещё есть шанс спасти сотни других юных жертв, которых прямо сейчас бьют, гнобят, мучают и высмеивают сверстники в школах. Причём, как вы понимаете, в случае чего, пострадать могут не только они, но и многие другие дети: страшно даже представить, на что может решиться подросток, доведённый до отчаяния.
Поэтому превентивные меры нужно принимать безотлагательно. Рассматривать снижение уголовной ответственности – дело долгое и чреватое многолетними дискуссиями (что, конечно, пойдёт на пользу делу, но затянет решение вопроса). А действовать нужно уже здесь и сейчас. Прежде всего, необходимо серьёзно усилить охрану в школах. На входе должны дежурить не бабушки-вахтёрши, а сотрудники правоохранительных органов. Причём с ручными металлодетекторами: то, что носят в своих ранцах некоторые школьники, может шокировать даже видавших виды полицейских.
Кроме того, необходимо произвести серьёзные изменения в системе нашего многострадального образования: она должна работать в интересах ребёнка, а не в интересах гороно, требующего от учителей горы отчётов об успеваемости. Численность классов давно пора сократить: у преподавателей и в особенности у классного руководителя должна быть возможность коммуницировать с каждым учеником в отдельности.
Штат психологов, как уже говорилось, необходимо увеличить. Причём работать они должны не только с записными хулиганами, но и со школьными тихонями – жертвами буллинга. Как показывает практика, именно такие молчаливые забитые ребята и становятся потенциальными самоубийцами или колумбайнерами.
А ещё нужно сделать так, чтобы каждый ребёнок в стране знал номер детского телефона доверия и имел возможность бесплатно позвонить на него с любого мобильника или таксофона. В идеале в каждом городе должен быть и кризисный центр для несовершеннолетних, где может найти приют и поддержку любой подросток, который боится идти в школу или домой.
Ну а, вообще-то, главным кризисным центром для ребёнка должна быть его семья. Вы удивитесь, сколько всего интересного вам может рассказать ваш ребёнок: и про то, что девочек на уроке домогался физрук, и про то, что одноклассник принёс на урок пистолет, и про то, у кого в школе можно разжиться "травкой". Но захочет ли он вам это рассказать – это другой вопрос.
