Центральной Азии нужен новый "Северный альянс" в Афганистане

То, что мы сейчас наблюдаем в Афганистане, на самом деле не является чем-то экстраординарным. Талибы уже пытались перехватить власть в стране в 90-х годах, что у них почти получилось сделать. И если бы не события 11 сентября 2001 года, которые привели к появлению международной военной коалиции во главе с США в Афганистане, талибы, скорее всего, создали бы свою собственную политическую систему. Выходит, почти 20-летняя война американцев и их союзников с талибами лишь оттянула реализацию данного проекта, но не избавила Афганистан от него. Движение "Талибан" (запрещено в Казахстане) так и не смогли уничтожить, а центральную власть укрепить настолько, чтобы она могла сама себя защитить без иностранной опеки.

Это и объясняет тот факт, что с талибами стали вести переговоры не только США, но также Россия, Узбекистан и Китай. На днях, например, делегация движения "Талибан" в очередной раз посетила Москву, где провела переговоры. И это несмотря на то, что в той же России, как, впрочем, и во многих других странах мира, данное движение признано запрещённой экстремистской организацией.

Но политические реалии говорят о том, что талибы смогли достичь своей главной политико-имиджевой цели, стать "рукопожатными" и заставить крупных геополитических игроков с ними считаться. При этом, как ни странно, они также умудрились сыграть на контрасте. Если до появления ИГИЛ (запрещено в Казахстане) в Сирии и Ираке, талибы были исчадием ада в глазах мирового сообщества, то вдруг выяснилось, что может быть и хуже.

В отличие от ИГИЛ талибы видели себя в качестве политического игрока, который готов был вести переговоры даже со своими идеологическими противниками, в том числе и с американцами. Когда-то для этого и было создано политическое крыло данного движения, которое базировалось в Катаре.

Таким образом, и США, и Россия, и Китай, и Узбекистан вдруг поняли, что талибы оказались меньшим злом, чем то же ИГИЛ, члены которого довольно активно стали перебираться в Афганистан после поражений в Ираке и Сирии. Талибы не очень хотят делить территорию страны с конкурирующими военизированными структурами таких же фанатиков, которые намного более боеспособны, чем афганская армия. И это также не просто афганские полевые командиры, с которыми, в принципе, можно договориться и подкупить, перетянув их на свою сторону. ИГИЛ – это в первую очередь жёсткая идеологическая модель построения своей версии теократического государства, которая может вступать в конкуренцию с талибской моделью переустройства Афганистана на основе шариата. К тому же талибы уже видели, что в этой идеологической конкуренции некоторые иностранные террористические организации, которые раньше были партнёрами талибов, чуть позже перешли под знамёна ИГИЛ. Так было, например, с "Исламским движением Узбекистана" (запрещено в Казахстане), чей лидер Усман Гази ещё в 2014 году заявил о присоединении этой организации к ИГИЛ.

Поэтому не менее важно будет понаблюдать, как будут складываться взаимоотношения между талибами и ИГИЛ, после того как ослабнет центральное правительство Афганистана.

Понятно, что самый страшный сценарий может быть, если между ними по тем или иным причинам вдруг появится некий альянс. С одной стороны, на данный момент этот сценарий маловероятен, учитывая то, что талибам сейчас крайне важно развить свой дипломатический успех, чтобы получить международное признание и политическую легитимность, к чему они стремились  ещё с 90-х годов. И любой союз с ИГИЛ может сильно ударить по их имиджу. С другой стороны, движение "Талибан" – не монолитная структура. Оно состоит из разных фракций и групп, между которыми в будущем могут свои трения и столкновения в борьбе за власть и ресурсы. И в этих конфликтах кто-то рано или поздно может заключить союз с ИГИЛ.

В то же самое время ключевой вопрос, который сейчас, как и в 90-х годах, задают себе многие в Центральной Азии, связан с тем, насколько вероятно нападение талибов на регион, после того как они установят контроль над большей частью Афганистана.

Этот вопрос ещё более актуален с учётом того, что в 90-х годах был буфер безопасности между Центральной Азией и талибами в лице "Северного альянса", который создали полевые командиры Северного Афганистана во главе с Ахмад Шахом Масудом. Тогда "Северный альянс" получил военную и политическую поддержку со стороны России, США, Ирана, Индии, Таджикистана и Узбекистана. После 11 сентября 2001 года, когда в результате появления в Афганистане американских военных власть талибов была ослаблена, "Северный альянс" прекратил свое существование.

Но сейчас аналога "Северного альянса" нет, поэтому активному продвижению талибов на севере Афганистана никто не мешает. Кстати, именно это заставило Узбекистан намного раньше той же России начать вести переговоры с талибами. В результате весной 2021 года представители руководства движения "Талибан" заявили, что со своей стороны не допустят, чтобы с территории Афганистана возникала угроза безопасности Узбекистану. Такие же гарантии пыталась получить и Россия во время недавней встречи представителей движения "Талибан" со спецпредставителем президента России по Афганистану Замиром Кабуловым. На пресс-конференции по итогам этой встречи талибы заявили, что не будут нарушать границы государств Центральной Азии. Кстати, сразу после этих переговоров также состоялся телефонный разговор президента России Владимира Путина с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиёевым, в котором обсуждалось обострение ситуации в Афганистане.

Читайте также: Беженцы, наркотрафик и терроризм – стоит ли беспокоиться Казахстану после ухода США из Афганистана

При этом в переговорах с талибами Россия выступала также от имени Таджикистана, которому нужны были определённые гарантии безопасности со стороны движения "Талибан", учитывая, что талибы взяли под контроль примерно 2/3 границы с Таджикистаном. На днях талибы даже вывесили флаг на афганско-таджикской границе после захвата пограничного поста правительственных войск Афганистана на противоположной стороне моста через реку Пяндж, соединяющего два государства.

Учитывая, что Таджикистан является членом ОДКБ и на его территории находится 201-я российская военная база, Москва должна была активизировать свои контакты с талибами. Ведь в случае гипотетического вторжения талибов в Таджикистан со стороны Афганистана все члены ОДКБ, в том числе и Казахстан, должны буду оказать военную помощь Душанбе. Кстати, казахстанский батальон участвовал в охране таджикско-афганской границы с 1992 по 2001 год. Но там же Казахстан понёс и самые большие потери, когда в апреле 1995 года в Пшихаврском ущелье Памира наши военнослужащие попали в засаду  и приняли бой, в котором 17 солдат были убиты, а ещё 33 – получили ранения.

Но на данный момент первоочередной задачей  движения "Талибан" является закрепление своих позиций в Афганистане.

К тому же вторжение в Центральную Азию, где тот же Узбекистан в международном рейтинге Global Firepower имеет сильнейшую армию в регионе, а Таджикистан, Кыргызстан и Казахстан являются членами ОДКБ, что автоматически предполагает подключение к конфликту России, с военной точки зрения изначально создаст серьёзные проблемы для талибов, у которых хоть и боеспособная, но довольно небольшая армия.

Плюс к этому, военную поддержку может оказать Китай в рамках ШОС, учитывая, что в ШОС входят практически все страны Центральной Азии, а в Таджикистане уже может функционировать китайская военная база на территории Восточного Памира. Тем более что для Пекина страшным сном является любая дестабилизация в Центральной Азии по соседству с СУАР. При этом стоит отметить, что кроме военной поддержки Китай также может использовать свои политические контакты с Пакистаном, который традиционно поддерживал талибов и который является сейчас одним из крупнейших получателей китайских кредитов и финансовой поддержки со стороны Китая.

Читайте также: ОДКБ: Необходимости в привлечении коллективных сил для охраны границы Таджикистана пока нет

Таким образом, как было отмечено выше, странам Центральной Азии и их союзникам гораздо более выгоднее использовать талибов в качестве партнёров в борьбе с ИГИЛ и их сторонниками в Афганистане, которые в отличие от движения "Талибан",  считают своей конечной целью создание так называемого Великого Хорасана, включающего территории Афганистана и стран Центральной Азии. Таджикистан уже делал  заявления о том, что на приграничных афганских территориях находится примерно 16 700 боевиков, из которых 6370 являются иностранными наёмниками входящих не только в ИГИЛ, но также в "Джамаат Ансарулла", "Союз исламского джихада", "Исламское движение Узбекистана" и другие организации. Но даже если эта цифра преувеличена, наличие международного террористического интернационала недалеко от границ Центральной Азии создаёт повышенные риски для всех стран региона. Тем более что в некоторых из них, в том числе и в Казахстане, уже проявляли активность сторонники ИГИЛ, часть из которых уехала воевать в Сирию и Ирак, а другая часть создавала "спящие ячейки" внутри страны.

Всё это указывает на то, что наш регион вернулся в 90-е годы, когда напряжённая ситуация в Северном Афганистане требует создания нового "Северного альянса", который мог бы, с одной стороны, эффективно противостоять ИГИЛ и их союзникам в Афганистане, с другой стороны, удерживать талибов на безопасной дистанции от Центральной Азии.

Тем более важной задачей является обеспечение безопасности таджиков, казахов, туркменов, узбеков и других этнических групп, проживающих на севере Афганистана, которые могут попасть под мощный прессинг со стороны талибов. К тому же любые переговоры с радикалами в лице движения "Талибан" всегда должны учитывать тот факт, что по мере укрепления своих позиций в стране талибы могут стать более жёсткими и непредсказуемыми, в первую очередь исходя из своих политических интересов, что может создавать для стран Центральной Азии дополнительные риски. 

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.