Ценность земли мы осознали в момент кризиса

Земля. Последний рубеж. Вечная ценность, стоимость которой понимают лишь тогда, когда её нет. Десятки народов не имеют своего надела, флага, границ. Казахи это право получили и сохранили, сотни лет сражаясь, защищая, оберегая свою землю. При этом казахи – один из немногих народов, который на протяжении веков не знал, что такое частная собственность на землю. Кочевой образ жизни предполагал, что свобода перемещения – единственный способ выживания и сосуществования. Пастбища, обширные, богатые, доступные с юга на север. Это отразилось не только на ментальности, но и в первичных законах: общее выше частного – формула справедливости.

Но традиционный уклад сменился. Народ стал вести оседлый образ жизни. Двести лет ломки, отказа от патриархальности. Попытки искусственно стереть народную память – как во времена Российской империи, так и в советские времена. Не получилось. В большинстве своём казахи чтут традиции, в основе которых лежит отношение к земле, как к чему-то сакральному, вечному и объединяющему.

Когда дело касалось недр, народ Казахстана абсолютно спокойно делился ими, получая свою часть. Когда не было опыта и денег, делились продуктом, когда появилось и то и другое – просто нанимали иностранцев в помощь. Благодаря ресурсам обретённая в конце прошлого века независимость смогла состояться. Новые города, целое поколение, выросшее на собственной земле, часть которого получило прекрасное европейское и американское образование. Будущее, которое рисовалось безоблачным в планах и программах. В конце концов, удалось сформировать подушку безопасности.

Словно разойдясь, почувствовав вкус, страна забросила землю и массово начала перебираться в города. Земля осталась без хозяина. Нет, само сельское хозяйство росло, но больше за счёт технологий. Возрождалось мясное производство, восстанавливались стада, но во сколько это обходилось бюджету, сложно посчитать. Да и кто считал? Разве это важно, когда такие показатели роста и такие красивые слайды с цифрами!

В конце восьмидесятых годов, в самом начале перестройки, Всемирная продовольственная организация оценила экспортный потенциал Казахстана очень высоко.

Более миллиарда человек могла бы прокормить эта земля при правильном использовании.

Но через 25 лет независимости мы не догнали по этим показателям даже отстающие страны. Сегодня объёмы сельского хозяйства Казахстана – это ничтожные цифры от ВВП и ещё более незначительные от экспорта. Понятно, что прошедший срок мал, но земля не кормит не то, что миллиард едоков но и 17 миллионов собственных граждан. Рынки, которые должны были стать экспортной площадкой, стали для страны источником импорта. Китай теперь поставляет овощи и фрукты на стол казахстанцев, Россия кормит мясом и молоком. Даже обычная зелень попадает на полки магазинов из Израиля и Испании.

Такое положение дел не устраивало власть и, по идее, не должна была устраивать общество. Решено было - сделать землю более инвестиционно привлекательной. Считается, что инвестиции в сельское хозяйство имеют наибольший горизонт. Большой тепличный комплекс окупает себя в течение 10-15 лет. Строить такое на арендной земле бессмысленно, когда законом срок договора ограничивается фактически сроком возврата инвестиций. Отдав в собственность находящиеся в аренде земли для резидентов экономики, а также увеличив предельный срок аренды для иностранных инвесторов, можно было гарантировать соблюдение интересов бизнеса, на что, в общем-то, и рассчитывались поправки в Земельный кодекс.

Важно отметить, что изменения эти писались во времена, когда о кризисе никто и не помышлял. Закрома родины ломились, а земля просто была инструментом диверсификации рисков Правительства. Так, на всякий случай. Тем более, что Президент постоянно настаивал на необходимости развития села. Он видел в этом возможность трудоустроить тех, кто не смог найти себя в городе или решил связать свою жизнь с сельским хозяйством, а также перспективы экономического роста, оцениваемые в сто процентов ВВП в течении десяти лет активного освоения земель.

Дорогая нефть замедляла процесс, когда нужно было наводить порядок с землепользованием. Просто не до того было.

Сотни тысяч гектаров пустовали, хотя и имели фактических хозяев. Осуществлять изъятие было иногда невозможно, а иногда небезопасно, и проще было приватизировать государственный пул, нежели долго судиться и сражаться с влиятельными латифундистами. Додуматься до того, что стоит поднять земельный налог на достаточный уровень, чтобы держать землю пустой было дорого, а работающую – не накладно, отчего-то не получилось.

К моменту принятия поправок в закон всё ещё не было причин ждать сопротивления, а вот к моменту вступления их в силу произошёл переворот в сознании. Первое, что поняли казахстанцы за последние год-два: будущее не так безоблачно, как его рисуют на национальных телеканалах. Цена на нефть провалилась, обрушив все планы истеблишмента, а когда не поднялась через три месяца, так вообще вогнала в депрессию. Ухудшающееся экономическое положение обнажило истину: единственным источником для жизни может быть только земля. Она - кормилица, она мать всего.

Разговоры о том, что её может приватизировать ограниченная кучка людей или могут арендовать иностранцы, рождали в голове причудливые картинки тысячекилометровых заборов с надписью "Частная собственность" и истории, когда сданные во временное пользование территории назад уже не возвращались. В душе проснулся вечный образ недремлющего врага – Китая, который уже якобы нарисовал на картах новые границы Поднебесной.

Вспомнились истории про вороватых чиновников, несовершенные законы, и вот уже страх вывел людей на улицы.

Появился лозунг: "Если 25 лет высоких цен на нефть и независимости ничего не дали, кроме 150 миллиардов долларов долгов, то что можно ждать, передав в аренду земли?" Двадцать пять лет аренды показались вечностью. Экономика пошла вразнос. Трезвые мысли о будущем страны подвергались обструкции. Закон, который на самом деле облегчал жизнь собственных крестьян и открывал дорогу частному иностранному капиталу, разбился о недоверие народа к власти. Родился новый посыл: пятьсот лет стояла и ещё пятьсот простоит, пока не появятся свои инициативные граждане. Те, кто сможет освоить.

Во многом такая позиция оправданна. Доводы ясны и понятны. Вопрос в другом: что это? Что произошло в городах страны? Почему молчат традиционно политически активные Алматы и Астана, при этом регионы, особенно нефтяные, в прошлом будучи достаточно лояльными к власти и хорошо ею контролируемыми, митингуют и отстаивают собственные интересы?

Дело в том, что нефтяное опьянение проходит. Кризис ударил по маленьким городам сильнее и быстрее, чем по крупным. Тысячи оставшихся без работы. Девальвация. Неконтролируемый рост цен. Ещё вчера они занимали в банках деньги, покупали квартиры, играли свадьбы, а сегодня остались ни с чем. При этом им сложно не отметить, что те, кто были богатыми, богатыми и остались, но если сытым можно не замечать этой несправедливости, то пустой желудок требует порядка. Не зря же политологи говорят, что самые большие сдвиги происходят не в бедном обществе, а обществе, которое жило хорошо, но вдруг стало жить плохо.

Сложно противопоставить что-то народу, когда он точно знает, что 90% всех накоплений принадлежит 10% населения. Когда суды преследуют инакомыслящих. Когда голос народа не слышен. Когда он не может контролировать собственную власть, а она этим без зазрения совести пользуется. Когда полиция больше похожа на рэкет. Когда пенсия меньше коммунальных услуг. Когда лучшие куски принадлежат даже не бизнесу, а чиновникам. Когда бизнесмен не в состоянии защитить свою собственность. Когда законы и правила пересматриваются без учёта интересов общества и даже без обсуждения их. Когда диалога нет, а есть бесконечный монолог. Вот он и выходит на улицу, народ.

Дело не в земле, дело в том, что мало кто верит, будто пользу от её приватизации получит народ.

Что появятся новые фермеры, что земля станет источником жизни, для многих и многих поколений, тысяч и тысяч казахов, русских, немцев и представителей прочих национальностей, желающих процветать на этой земле и делиться с ближним. Люди боятся, что та же самая кучка будет паразитировать на пастбищах и пашнях так же, как она паразитировала на подземных богатствах.

Единственный выход из ситуации – диалог, который снова нужно выстраивать с обществом. Соблюдение Конституции, норм законов, выборность всех ветвей власти, общественный контроль. Справедливость – вот по чему изголодалось общество. Долгое время всё кипело внутри, на кухнях. Теперь всё это выплеснулось на улицы, и что с этим делать, похоже, никто из действующих политиков не знает.