Почему Астане не нужен купол над Водно-зелёным бульваром?

С последними пожелтевшими листьями и первыми порывами холодного ветра, возвещающими о надвигающейся зиме, в воздухе снова повисает идея накрыть наш город куполом.

Прежде идея, сначала бурно обсуждаемая, почти телесная, кочевала из статей в СМИ в разговоры в кофейнях, из кофеен в бары, из баров в наши квартиры, из квартир в офисы, а затем обратно в кофейни и снова по замкнутому кругу все полгода холодных зим. Со временем мысль так укоренилась в нашем сознании, что в прошлом году мы продвинулись от досужих разговоров о куполе над Водно-зеленым бульваром до настоящей концепции, презентованной президенту. В этом году она тоже получила продолжение: разработкой концепции стеклянного купола над Водно-зелёным бульваром занялся испанский архитектор Сантьяго Калатрава Вальс. Но на самом деле эта архитектурная мысль родилась далеко от бульвара Нурлы жол, ей уже более 50 лет.

Ночью 1927 года на озеро Мичиган прибыл молодой мужчина, чтобы покончить жизнь самоубийством. Всё шло не так в его жизни: несколько лет назад он потерял четырехлетнюю дочь и винил в этом себя, потому что не смог обеспечить семье достойных условий для жизни, с работы уволили, а дни протекали в дешевой холодной квартире в трущобах Чикаго.

10 января 1964 года в культовом журнале Time выходит номер с мужчиной преклонного возраста на обложке с историей под названием «Первый поэт технологий», где его называют пророком нового мира, аватаром технологий, а сам Минору Ямасаки называет его самоотверженным гением, чей ум, что лучше вычислительной машины IBM, повлиял на всех нас.

---

---

На берегу озера в ту ночь и на обложке журнала был гениальный американский изобретатель, архитектор-конструктор Бакминстер Фуллер. Баки Фуллер, как он просил всех называть себя, прожил невероятную жизнь, полную разных изобретений. Нам же здесь интересно его самое главное изобретение, не только поправившим его положение, но и сделавшее его богатым, – геодезический купол.

Как рассказывал Time, успех геодезического купола бы ошеломительным: правительство США в течение восьми лет использовало купол Фуллера на мировых выставках от Варшавы до Кобула, а Никита Хрущев, очарованный изобретением, пригласил изобретателя в Советский Союз, чтобы тот поделился опытом. Залогом успеха изобретения была легкость в сборке, не требующей специальной квалификации. Сам же купол был несущей сетчатой оболочкой из простых деталей с внушительной несущей способностью, и чем больше была конструкция, тем она прочнее. Купол был воплощением казавшейся в то время истиной в последней инстанции и его личного кредо «do more with less» – делать больше с меньшим количеством ресурсов: проводов становилось все меньше, конструкции облегались, все строилось быстрее и легче, сбрасывая груз прошлого.

Купол Фуллера с каждым годом приобретал все больше новых способов использования, и наконец в 60-е ему и его партнеру японцу Шойи Садао приходит идея нового использования купола. Фотоколлаж, выполненный дуэтом, демонстрирует как можно было бы накрыть куполом кусок Манхэттена: от Ист Ривер до Гудзона, от 21-й улицы до 64-й. Под куполом должен поддерживаться определённый микроклимат, поэтому город мог бы экономить на отоплении, материалах строительства зданий, на кондиционировании и уборке снега. Проект был принят как мегаломанский и отвергнут многими, так эта мысль вернулась в общественное фантастическое сознание, которое его и породило, по всей видимости, или то, что считает, будто архитектура – вечная ли борьба с природой и завоевания, а не ее органическое продолжение. Существует мнение, что такое мироощущение привело к двум мировым войнам, – противопоставлять себя природе и другим людям никак нельзя.

Но, так или иначе, купол оставался на повестке дня и не давал покоя многим. Ближайшую реинкарнацию идеи мы видим у себя в городе.

Зимы у нас затяжные, холодные, и легко поддаться желанию что-то с этим сделать. Но с этим желанием нужно бороться. Нет ничего противоестественнее купола над городом: нам, людям, нужен воздух, нужны осадки, нужны погода, смена сезонов и преодолимые неудобства в городе, иначе мы превращаемся в граждански аморфную, коммерчески мотивированную группку индивидов, ничего не представляющей из себя как общество, смысл существования которой сомкнётся на потреблении в тотальных стеклянных и зеркальных пространствах. Последствия такого вмешательства в ткань города непредсказуемы и не так очевидны, как то предстаёт в презентациях архитектурных и девелоперских бюро.

Если и предположить, что есть участки и объекты в городе, оправдывающие такие решения, то ВЗБ – это не тот случай. Было бы большой ошибкой с нашей стороны накрывать куполом именно его – самый оживлённый, самый успешный кусок новой части города, воплощающий концепцию города идущего, к которому стремятся все города в мире.

Вот, что предлагала представленная концепция в прошлом году: на двух уровнях масштабного сооружения предлагается разместить торговые и развлекательные центры, а также паркинг на 6 тысяч машин. Это не накрытая улица, прообразом которой можно было бы считать воспетые мыслителем особенные архитектурные формы – парижские пассажи, это торгово-развлекательный центр – деградация уличного пространства – последнее, что нужно нашему городу, учитывая количество имеющихся ТРЦ.

Нам надо всего-то научиться приёмам зимнего урбанизма – и тогда заживём.