Когда в Казахстане будет общество равных возможностей

Татьяна Баклажанская из тех людей, про которых говорят: "Она заражает своим примером и оптимизмом". В 13 лет Татьяна получила травму позвоночника и с тех пор не может ходить. Сейчас она руководит центром социальной поддержки людей с инвалидностью Ten Qogam и проводит занятия в "Школе независимой жизни". Мы поговорили с ней о том, как людям с инвалидностью преодолевать стереотипы и страхи, где пролегает грань между самостоятельностью и надеждой на государство и как сегодня помогают людям с инвалидностью.

– Татьяна, вы международный тренер по инвалидности. Что это означает? Где обучают таких тренеров?

– Я проходила курс для тренеров в молодёжном центре Совета Европы в Страсбурге и Будапеште. На тренингах, которые мы проводим, я обучаю современному пониманию инвалидности, рассказываю, какие права есть у людей с инвалидностью, объясняю, что такое инклюзивное общество.

– Что включает современное понимание инвалидности, как оно изменилось?

– В разное время к людям с инвалидностью относились по-разному. Был период, когда в нас видели исключительно иждивенцев, которые не могут работать и нуждаются в помощи. Это так называемый благотворительный подход к инвалидности. В 1950-1960 годах появилась медицинская модель. Тогда стали считать, что инвалидность – это проблема самого человека. И так как он якобы отличается от некоей "нормы", то его нужно из этого состояния вывести, вылечить, довести до нормы, и тогда он может быть включен в общество.

Более молодая модель – социальная, она начала развиваться в 1980-х. Фокус в понимании инвалидности сместился с инвалидности конкретного человека на среду: считается, что есть барьеры, прежде всего физические, но не только, из-за которых человек не может быть включен в социум. При таком подходе общество говорит: мы понимаем, что у тебя инвалидность, и если ты не можешь попасть в здание, то это не твоя проблема, а проблема этого здания. Нужно сделать удобный пандус. Барьеры убираются – люди с инвалидностью получают возможность учиться, работать, ходить в кино, в спортзалы. Этот подход уже подразумевает инклюзию.

С 2000-х годов формируется правовая модель. Здесь акцент делается на то, что каждый человек изначально, с момента рождения, обладает всеми правами, и неважно, есть у него инвалидность или нет. Образование, трудоустройство, культурная жизнь и так далее – доступ к этим вещам у всех должен быть одинаковым. При таком подходе здания, например, не адаптируются со временем, а изначально проектируется с учётом потребностей людей с инвалидностью. То есть создаются условия для всех граждан.

– О какой модели можно говорить в Казахстане?

– У нас ещё сильна благотворительная модель – в силу традиций, доброты людей. Также применяется медицинский подход.

Но при этом Казахстан шагнул вперед, к социальной модели, когда подписал Конвенцию ООН о правах инвалидов. Конечно, пока нельзя говорить о том, что эта модель применяется у нас в стране в полной мере, что все доступно и есть полная инклюзия. Но всё же многое сделано для продвижения социальной модели, улучшения качества жизни людей с инвалидностью. И, конечно, уже есть понимание, что такое правовая модель.

– Вы возглавляете центр социальной поддержки людей с инвалидностью Ten Qogam. Чьей идеей было его создание – государства или ассоциации женщин с инвалидностью "Шырак"?

– Это идея Министерства труда и социальной защиты населения. Мы в ассоциации тоже длительное время обдумывали открытие подобного центра, но был вопрос финансирования. Когда министерство инициировало проект, а это было в 2020 году, мы увидели, что наши проекты очень похожи. Управление социального благосостояния города Алматы объявило конкурс, мы подали заявку и выиграли.

– Могли бы подробнее рассказать о деятельности центра?

– Цель проекта – поддержка людей с инвалидностью, консультирование по вопросам социального обеспечения и повышения потенциала в области эффективного трудоустройства и занятости.

В нашем центре есть юрист, психолог, специалисты по работе с eGov и порталом социальных услуг. Любой посетитель может попасть к ним на консультацию. Например, если нужна помощь с порталом социальных услуг или порталом электронного правительства, то наши специалисты обучат, как пользоваться ЭЦП, как сделать заявку на получение услуг, как написать обращение в госорганы. Это и обучение, и поддержка. У человека может не быть дома компьютера или интернета, в таком случае он может прийти к нам и специалист ему поможет или он сам на нашем компьютере может сделать то, что ему нужно.

– К вам обычно обращаются молодые или люди старшего возраста? Помогаете ли вы детям с инвалидностью?

– К нам приходят люди разных возрастов – и молодёжь, и те, кто постарше. По верхней планке возраста ограничений нет. Единственное, у нас нет программ и тренингов непосредственно для детей с инвалидностью, но если за консультацией или поддержкой обратятся родители таких детей, то мы, конечно, поможем. Наша помощь бесплатна.

– Татьяна, вы ведёте занятия в "Школе независимой жизни". Чему там учат людей с инвалидностью?

– "Школа независимой жизни" – это ещё один проект ассоциации "Шырак", его основная цель – поддержка людей с инвалидностью, живущих изолированно от общества.

Когда в обществе складывается определённое отношение к людям с инвалидностью, сами люди с инвалидностью к нему привыкают и начинают таким же образом относиться к себе. Например, если в людях с инвалидностью видеть только пациентов, то у многих людей с инвалидностью формируется соответствующее мировоззрение: ну что я могу, у меня же инвалидность, как я могу работать, я ничего не могу делать. Человек привыкает к тому, что общество для него закрыто, он замыкается в себе, хочет находиться дома, в кругу семьи и друзей или тех, у кого тоже есть инвалидность. Так проще и комфортнее.

Нередко к состоянию замкнутости приводит гиперопека со стороны семьи. Это когда родственники не дают человеку с инвалидностью быть самостоятельным, принимают решения за него. Может быть, даже не специально, а с целью оградить. Но они не понимают, что оказывают медвежью услугу, потому что рано или поздно человек с инвалидностью начинает контактировать с социумом и понимает, что у него нет навыков коммуникации. Но зато есть определённые страхи.

В "Школе независимой жизни" мы помогаем преодолевать страхи и неуверенность, повысить самооценку, учим жить самостоятельно, планировать собственную жизнь, принимать собственные решения.

– Вы сами сталкивались с такими проблемами? Как учились преодолевать свои страхи?

– Когда я получила травму, мы жили на четвёртом этаже, лифта не было, и я из дома выходила раз в год в день рождения подруги. Потом переехали на первый этаж, и у меня появилась возможность чаще бывать вне дома. Стала ловить на себе взгляды. Это сейчас на улицах видно больше людей с инвалидностью, а раньше было не так, поэтому прохожие смотрели – кто-то украдкой, кто-то прямым взглядом сверлил. Было некомфортно. Стала замечать за собой, что закрываюсь, мне неприятно, голову в плечи втягиваю.

Когда поняла это, подумала: почему я так себя веду? Я же не сделала этому прохожему, посмотревшему на меня, ничего плохого! Начала анализировать, размышлять и поняла: человек посмотрел на меня, потому что ему любопытно (я же в коляске – отличаюсь!), но ведь и я могу посмотреть на него. Стала тренироваться. Было трудно не отвести взгляда, не втянуть плечи. Но это сработало и помогло мне преодолеть страх общения. Сейчас даже если кто-то покажет пальцем, мне будет всё равно. Я такой же член общества! Но если бы я не смогла преодолеть в себе эти страхи, то так бы и сидела дома, закрылась ото всех.

– По опыту общения с людьми, которые проходят обучение в школе, как много времени нужно на преобразование, на то, чтобы человек с инвалидностью поверил в себя?

– По-разному. Зависит от самого человека. Бывают участники, в которых настолько сильны стереотипы, что достучаться очень сложно. Они замыкаются, не верят в собственные силы и способности. И винят в этом свою инвалидность. Но это, конечно, неправда. Может быть, человек и сам ещё не готов к переменам. У кого-то на трансформацию уходит и полгода, и год, у кого-то – меньше. Но в любом случае это не быстрый процесс.

За два года, что существует школа, кто-то из наших участников создал семью и родил ребёнка, кто-то открыл свой бизнес или устроился на работу, кто-то начал учиться. Мне кажется, это здорово, когда человек поверил в свои силы и нашёл что-то свое.

– Чаще всего люди сами к вам приходят или приводят родственники?

– В большинстве всё-таки сами приходят, но достаточно часто приводят родственники.

С 2020 года у нас обучились 240 человек. В этом году планируем провести 12 потоков – по одному в месяц.

– Люди с инвалидностью очень часто сталкиваются с трудностями при трудоустройстве. Ваш пример показателен – вы работали в нескольких местах. Легко ли было находить работу?

– Когда я получила травму, мне было 13 лет. С 16 лет я работаю. Начинала в надомном цехе по изготовлению трикотажных изделий. Мне привозили заготовки, потом забирали готовую продукцию. Работать стала больше из-за скуки, а когда получила первую зарплату, подумала: о, круто, ещё и деньги платят. Мне понравилось, и я, сидя дома, нашла вторую работу.

Потом была диспетчером в строительной компании; бухгалтеру требовалась помощь, и она стала давать мне какие-то задания. Подруга говорит: "Таня, а ты не хотела бы быть бухгалтером?". Я говорю: "Ты что, бухгалтеры такие умные люди, они такими словами непонятными разговаривают – "дебет", "кредит", "сальдо". И тогда она сказала фразу, которую я могла бы посчитать своим девизом: "Бухгалтеры – это же обычные люди, они получили образование. Если они могут, почему ты не можешь?".

Прошло несколько месяцев (это как раз к вопросу о том, как быстро происходят изменения), прежде чем я пришла к решению поступить на курсы бухгалтеров. Тогда интернета ещё не было, я взяла газету и начала звонить по объявлениям. Оказалось, все учебные центры находятся на втором-третьем этаже в зданиях без лифта. Расстроилась. А потом решила найти преподавателя, который за дополнительную плату сможет приходить ко мне на дом. Так я стала бухгалтером. Затем получила высшее образование в области юриспруденции. И мне очень нравится бывать в офисе, общаться с людьми, приносить пользу. Насиделась дома в своё время.

– С тех времён, с 1990-х годов, ситуация с трудоустройством людей с инвалидностью улучшается? Больше возможностей появилось?

– Однозначно больше. Во-первых, потому, что цифровые технологии расширяют возможности для трудоустройства и предпринимательской деятельности. Во-вторых, может быть, и потихоньку, но общество меняется, становится более инклюзивным. Появилось немало работодателей, которые готовы брать и берут на работу людей с инвалидностью. Стало больше возможностей получить образование – окончить вуз, пройти курсы онлайн.

В-третьих, и со стороны государства в этом вопросе есть поддержка. Это квота для людей с инвалидностью. Конечно, она не всегда срабатывает, не все работодатели её исполняют, но тем не менее это есть и закреплено на законодательном уровне. Кроме того, есть программа по социальным рабочим местам, общественным рабочим местам, её реализует центр занятости, и по этой госпрограмме человек с инвалидностью тоже может устроиться на работу. Это хорошая поддержка, благодаря ей много людей с инвалидностью смогли найти работу.

Оказывается услуга инватакси. К нему, конечно, немало нареканий – и машин не хватает, и ограничение услугополучателей есть (обсуживаются только люди с I группой инвалидности, с нарушениями зрения и опорно-двигательного аппарата). Но тем не менее часть людей с инвалидностью благодаря этой услуге могут ездить на работу или учёбу. Это большая поддержка, потому что общественный транспорт недоступен, а на обычном такси каждый день не поездишь.

– На ваш взгляд, где грань – в чём и в каких случаях должно помогать государство, а когда люди с инвалидностью должны проявлять больше самостоятельности?

– В вопросе о рыбе и удочке я, конечно, всегда за удочку, но в обществе равных возможностей. Даже если человеку с инвалидностью дадут удочку – например, возможность получить хорошее образование, но при этом он просто не сможет выйти из дома, потому что ступеньки и нет пандуса, и он не является пользователем инватакси, то он попросту не может добраться до работы.

Или, например, человек, имея необходимую квалификацию, подаёт резюме, но его не берут только потому, что у него инвалидность. Открыто ему никто не скажет об истинных причинах отказа, для этого найдут любой предлог. Это скрытая дискриминация и так называемые отношенческие барьеры. И это нередко проявляется как раз при трудоустройстве: в соискателе с инвалидностью работодатель видит пациента, а не специалиста, боится сложностей и частых больничных.

Конечно, среди людей с инвалидностью есть и те, кому сложно или невозможно работать. Им однозначно необходима поддержка государства. Но если человек может работать, все условия для этого созданы, то у него меняется жизнь, он становится экономически свободным.

– В центре Ten Qogam работает джоб-коуч. Как он помогает людям с инвалидностью?

– Задача этого специалиста – сопровождение работника и работодателя. Из-за превалирования в обществе в течение длительного времени медицинского подхода к инвалидности, стереотипного мышления и поведения человеку с инвалидностью может сложно находиться в коллективе. Ему некомфортно, он стесняется, ловит взгляды, чувствует, что к нему, может быть, предвзято относятся, видят в нём инвалида.

Иногда люди без инвалидности боятся общаться с людьми с инвалидностью, потому что либо боятся обидеть, либо просто не знают, как общаться. Страдает коммуникация, человек, что называется, не может влиться в коллектив. Через два-три месяца либо он сам увольняется, либо его увольняют. Но все эти проблемы решаемы. Задача джоб-коуча – поработать с работодателем, коллективом и с работником, имеющим инвалидность, разрушить стереотипы, помочь им преодолеть страх общения.

– Центр помогает организовать стажировки для людей с инвалидностью. Охотно ли работодатели идут на это?

– Не скажу, что охотно. Компании, как правило, соглашаются брать человека с инвалидностью к себе на стажировку, когда с ними поработает специалист, легче это происходит у крупных компаний, придерживающихся норм социальной ответственности.

После таких стажировок, бывает, человек остаётся работать в этой компании, если там есть вакансия. Общественное питание, IT-технологии, бухгалтерия, дизайн рекламной продукции – в этих сферах наши участники проходили стажировку.

– Что нужно сделать, на ваш взгляд, на уровне государства и общества, чтобы повысить качество жизни людей с инвалидностью?

– Я думаю, нужно всегда помнить, что люди с инвалидностью тоже являются гражданами Казахстана и обладают теми же правами, что и люди без инвалидности, и нужно дать им возможность реализовать эти права. И тогда ситуация потихоньку будет меняться.

Если мы говорим об отношенческих барьерах, то в людях с инвалидностью нужно в первую очередь видеть людей. Да, человек, например, не может ходить, но он может что-то делать за компьютером, и неважно, двигаются у него ноги или нет. Нужно менять отношение.

И, конечно, не дискриминировать. Часто люди сами не осознают, что подвергают людей с инвалидностью дискриминации. В нас не видят тех, кто способен на труд, на получение образования, на создание семьи. Например, если женщина с инвалидностью решает стать мамой, то очень часто врачи начинают отговаривать её от этого: зачем тебе ребенок, у тебя инвалидность. Но мы знаем примеры, когда у женщин с инвалидностью рождались здоровые дети и, наоборот, у женщин без инвалидности появлялись на свет дети с инвалидностью.

Когда будет понимание, что мы такие же, как все, с такими же правами, как у всех, просто нам нужны другие условия, тогда общество будет становиться ещё более инклюзивным. Но надо сказать, что изменения уже происходят, общество меняется по сравнению с тем, каким оно было 25-30 лет назад. Люди становятся более дружелюбными, относятся к нам как к равным. Конечно, есть ещё над чем работать – и государству, и обществу. Но мы уже прошли большой путь к тому, чтобы качество жизни людей с инвалидностью улучшалось. Произошло много изменений, и это уже ощущается.