Евгений Щербинин, Prime Source: Цифровизация способна стать мощным драйвером развития экономики Казахстана

В этом году IT-сектор Казахстана столкнулся с новыми вызовами и возможностями. Спрос и финансирование на IT-услуги просели и распределились неравномерно между отраслями. Некоторые игроки вынуждены были сменить свой профиль работы или уйти с рынка, стали очевидными слабые звенья в цифровизации как частных компаний, так и государственных IT-ресурсов. Об основных IT-трендах уходящего года в интервью Informburo.kz рассказал CEO одного из лидеров IT-рынка Казахстана – компании Prime Source Евгений Щербинин.

– Евгений, есть ли уже прогнозные цифры, как увеличились или уменьшились обороты в IT-отрасли в Казахстане в этом году?

– Публичных данных статистики по этому году ещё нет. Но, по ощущениям, проседание произошло довольно приличное, процентов на 20% – в объёмах затрат, которые компании выделяют на автоматизацию процессов.

Выручка от IT-услуг для наиболее пострадавших от коронавируса секторов, например, связанных с туризмом и ресторанами, падала до минимума, многие переквалифицировались и стали заниматься другими проектами.

Но я бы не сказал, что IT-компании массово умерли на рынке – скорее, потуже затянули пояса. Есть определённый "жирок" за счёт прежних проектов и текущие проекты, по которым уже были заключены договоры. Катастрофического кризиса в отрасли сейчас нет.

Затраты предприятий и организаций на IT снизились в 2020 году. Больше всего просела выручка от IT-проектов для предприятий реального сектора. Потому что у них был очень жёсткий карантинный режим. Есть предприятия, где приостановка и возобновление деятельности крайне сложны и дороги. Поэтому они очень критично относились к рискам заболеваемости, вводили серьёзные ограничительные меры посещения объектов. Их контрагенты оказались практически изолированы на время карантина. Если по действующим контрактам ещё можно работать удалённо в таких условиях, то новые проекты вообще не стартовали.

Серьезным драйвером развития для IT-сектора в этом году стал рост активности рынка венчурных инвестиций в Казахстане. Открылись новые возможности получения финансирования от фондов, в том числе с иностранным участием.

– Что это за венчурные фонды и почему они активизировались сейчас?

– Я бы отметил и результаты, достигнутые государством, и мировые тренды. По первому направлению эффект во многом достигается за счёт деятельности холдингов "Байтерек" и "Зерде". В частности, заслуживает внимание работа Адиля Нургожина, Ануара Сейфуллина, Павла Коктышева. Они имеют личный опыт венчурных инвестиций, и это, наверное, такая success story, когда профессионалы из бизнеса были приглашены в государственное управление и выстроили реально работающую модель венчурного финансирования.

Эта работа продолжается несколько лет и сейчас стали уже появляться результаты. Созданы компании для развития технологического предпринимательства. Организована возможность привлечения инвестиций в проекты за счёт совместного финансирования от международных фондов, государства и частных инвесторов. Это весьма ощутимо увеличило возможность получения финансирования для инновационных проектов.

Весь международный IT-рынок тоже вырос, выросли аутсорсинговые и технологические компании. Капитализация EPAM Systems выросла на 60% , "Яндекса" – на 100%. В этот период роста фонды, которые занимаются венчурными инвестициями, ищут проекты для инвестирования, в том числе и на таких развивающихся рынках, как наш. Есть ряд американских и российских фондов, у которых выделен лимит именно на финансирование в Казахстане.

В основном венчурное финансирование получают проекты и компании, бизнес-модель которых рассчитана не только на Казахстан, но и на внешние рынки.

– Коронакризис действительно мощно простимулировал цифровизацию в Казахстане?

– Направления, которые связаны с переводом процессов, сервисов и людей в цифровой формат и с минимизацией человеческого фактора, с устранением необходимости личного посещения офисов, получили развитие. Это услуги, которые организации предоставляют как пользователям, так и собственным сотрудникам.

Из наших проектов я бы выделил проект для КТЖ – система производственной безопасности. Мы разработали мобильное- и веб-приложение, которым пользуются 110 тысяч сотрудников этой компании. Благодаря работе системы, регистрация инцидентов, процесс их расследования и устранения существенно ускоряется за счёт прозрачности и контролируемости.

В приложении организовано прохождение инструктажа: что и как необходимо делать, – это является превенцией нарушений и ошибок в производственной деятельности.

Другой хороший пример – это "Казахтелеком", который многих своих клиентов стал обслуживать в цифровом режиме через WhatsApp, Telegram, личный кабинет клиента. Сейчас разрабатывается новое мобильное приложение.

К тому же очень сильно продвинулась возможность по получению госуслуг через Egov и мобильное приложение egov mobile. На сегодня гражданин может полностью дистанционно установить приложение, получить электронную цифровую подпись и пользоваться более 70 услугами без посещения госучреждений и ЦОНов.

– Все сейчас говорят о Big Data и Data Science. В этом году такие продукты были востребованы в Казахстане?

– Какого-то изменения спроса по продуктам Big Data в этом году мы не почувствовали. Те проекты, которые запланированно двигались либо уже работают и приносят результат, развивались. Например, наши проекты в Комитете государственных доходов работают и ежегодно обеспечивают дополнительное взыскание налогов более 100 миллиардов тенге. Возврат от инвестиций в такого рода проекты достигает нескольких сот тенге на каждый вложенный.

В качестве ещё одного примера можно привести Комитет по правовой статистике Генеральной прокуратуры, где идёт реинжиниринг процессов обработки информации. Это позволит более точно и быстро собирать статистику и обеспечивать превенцию правонарушений.

Новые проекты, особенно отраслевые аналитические системы для сельского хозяйства, индустрии, энергетики, к сожалению, не стартуют.

Дело в том, что финансирование получают проекты, имеющие прямой экономический эффект. А ведомственная статистика и аналитика – это в первую очередь инструмент управления и только потом – возможность оптимизации и получения финансовых выгод. С моей точки зрения, очень важно в максимально короткие сроки наладить информационные потоки в отраслях, что станет фундаментом для планирования и развития. Я вижу большой потенциал в том, что может принести экономике Казахстана развитие Big data.

– А почему потенциал не раскрывается так, как хотелось бы? Может, проблема в кадрах? Например, не хватает аналитиков больших данных?

– Чтобы получить эффект от больших данных и Data science, необходимо правильно поставить задачу. Отраслевые руководители должны сформулировать – каких целей они хотят добиться, что именно оптимизировать. А отраслевые эксперты – металлурги, агрономы, нефтяники – описать технологические процессы, логику взаимного влияния параметров, указать на исходные данные. И тогда аналитики и инженеры больших данных соберут нужную информацию и применят математический аппарат для оптимизации.

Поэтому, уверен, что реализация потенциала применения больших данных лежит в организации центров корпоративных и отраслевых инноваций из отраслевых экспертов и ИТ-специалистов.

– Если говорить о роботизации процессов: что в Казахстане начали доверять роботам?

– Я бы привёл в пример бухгалтерию и диспетчерские службы – там, где человек выполняет совершенно рутинную сверку процессов реальной жизни с документами. Они уступают место роботам. При работе в цифровом формате сам факт транзакции уже является подтверждением события. Например, вам заплатили за аренду квартиры, сам факт этой транзакции служит подтверждением того, что вам заплатили за аренду. Можно с этой суммы автоматически высчитать налог, и бухгалтер уже не нужен. Или водитель раньше заполнял путевые листы, а бухгалтер по ним начислял зарплату. Сейчас в мобильном приложении фиксируется маршрут водителя, который сразу попадает в информационную систему.

Второе направление роботизации – это появление аппаратов, которые вместо людей выполняют определённые операции. Например, картоматы для печати банковских карт или кассы без людей в супермаркетах. Ещё один пример – это видеоаналитика. Если раньше контроль над тем, чтобы сотрудники находились в индивидуальных средствах защиты или не находились в зоне проведения технологических работ, осуществляли люди, которые могли устать или ошибиться, то сейчас роботы делают эту работу .

– Увеличилось ли в связи с пандемией число заказов от банков? Насколько изменились интернет-банкинги за этот год?

– Основной тренд в развитии интернет- и мобильных банкингов – всё большая их интеграция с государственными сервисами. В результате те ограничения, преграды, которые были у банков при оказании цифровых сервисов, понемногу тают. Если раньше регистрировать или снимать залог нужно было присутствуя лично, то сейчас для этого появились автоматические сервисы. Зарегистрировать юридическое лицо можно теперь через банковское приложение.

Ещё один пример: Министерство торговли и интеграции РК в скором времени завершит проект, когда через интернет-банкинг нескольких банков будет организовано возмещение затрат экспортёрам.

– Наверняка и государству в этом году понадобились новые цифровые решения. С какими запросами оно к вам приходило?

– Основные фокусы цифровизации в государстве были связаны с теми направлениями, которые были наиболее востребованы населением в период пандемии – это цифровые сервисы в образовании, здравоохранении и оказании государственных услуг. Уверен, что проекты по развитию в данных областях выполняются, и ожидаю, что мы увидим результаты в следующем году.

Хотелось бы видеть ещё большей вовлечённости и инициативы в реализации поручений главы государства по повсеместной цифровизации.

– Частным IT-компаниям вообще интересно работать с государством?

– Проекты в госсекторе очень интересны, однако сейчас у нашей компании не больше 20% доходов приходится на их выполнение. Именно в привлечении профессиональных компаний к цифровизации государственных органов и предприятий квазигоссектора, по моему мнению, содержится большой потенциал роста казахстанского ВВП. Цифровизация – это существенный инструмент повышения показателя производительности труда, который в Казахстане в разы отстает от развитых европейских стран. Государство можно сравнить с кровеносной системой: если какие-то сосуды забиты, организм не может нормально функционировать. Нужно сознательно сконцентрироваться на создании технологичной государственной системы, тогда и остальные отрасли подтянутся до необходимого уровня.

Цифровизация способна стать мощным драйвером развития экономики Казахстана.

– Доля лицензионного ПО в Казахстане увеличивается с ростом цифровизации? Организации и физические лица готовы платить за программное обеспечение?

– Разработка качественных платформенных решений, требует серьёзных инвестиций. Представьте, сколько вложено инвестиций в разработку Windows или SAP ERP. Приобретая лицензионное или облачное ПО, компания выбирает продвинутый эффективный продукт, в разработку которого другая компания вложила большие инвестиции. Инвестиции в продукт распределяются на много покупателей, поэтому для каждого из них продукт обходится намного дешевле, чем собственная разработка. Это объясняет тот факт, что казахстанскими предприятиями приобретено и приобретается много лицензионного ПО.

С появлением большого количества open-source продуктов и ИТ-специалистов на рынке у руководителей организаций возникла иллюзия, что теперь любую задачу проще и эффективнее решить при помощи бесплатных решений и собственной инхаус-разработки.

Это, к сожалению, не так. Разработка продукта только для себя будет точно дороже, дольше и менее функциональной, чем использование специализированных решений. Построение процессов производства и внедрения программного обеспечения, если это не профильная деятельность организации, всегда будет менее эффективна, чем у профессиональных ИТ-компаний.

Наиболее эффективной является модель, когда при цифровизации применяются развитые платформенные решения, максимально специализированные продукты и совместные команды собственных ИТ-специалистов и профессионального аутсорсинга.

– Насколько выросла востребованность киберзащиты в этом году? Например, в этом году случались атаки в конференциях Zoom.

– Действительно, этот рынок вырос, как за счёт объективного спроса на киберзащиту, так и по причине изменений на законодательном уровне. У владельцев критически важных объектов информационно-коммуникационной инфраструктуры появилось обязательство обеспечить их защиту с привлечением аттестованных центров информационной безопасности. Как раз в этом году в нашей компании появилось направление по информационной безопасности и несколько серьёзных проектов мы уже реализовали, в том числе, в госсекторе.

– Если резюмировать итоги этого года, то как бы вы их сформулировали?

– Первое: развенчался миф о том, что в Казахстане высокий уровень цифровизации, и пришло понимание, что нужно реинженирить всю модель цифровизации. Второе: у организаций появилось конкретное понимание, что процессы коммуникаций с сотрудниками и клиентами нужно переводить в цифровой формат, и многие даже успели это сделать. Третье: сам процесс перевода взаимодействия с клиентами и сотрудниками в цифровой формат показал, что не все бизнес-процессы на самом деле автоматизированы и укладываются в разработанные информационные системы и приложения.

Выяснилось, что под капотом многих "информационных систем" – сотрудники, которые по-прежнему распечатывают документы, пропадают в бумажных архивах и принимают субъективные решения. И здесь есть над чем работать.

– Какие тренды на IT-рынке Казахстана будут, по вашим прогнозам, разворачиваться в следующем году?

– Я очень хочу верить в то, что в следующем году мы увидим первые результаты активности государства в вопросах цифровизации, результаты того импульса, который был задан.

И хотелось бы, чтобы были изменены подходы к этому процессу, чтобы в такие проекты привлекли компетентных специалистов с опытом, чтобы они могли самостоятельно принимать решения и пользоваться внешней профессиональной экспертизой с рынка.

Нужно сделать так, чтобы для госаппарата были заданы высокие требования по степени цифровизации отраслей и ответственность за достижение её результатов. Уровень цифровизации, по моему мнению, должен войти в ключевые показатели деятельности предприятий и организаций. Эффекты от цифровизации будут гораздо выше, если мы учтём эти моменты.