"Если нефтяные деньги убрать с рынка, то курс станет 700 тенге". Как реформировать казахстанскую экономику

Как реформировать экономику Казахстана? Изучить опыт восстановления России после кризиса 2008 года и отпустить тенге в свободное плавание? Возможно ли ввести "квази-тенге" и что это даст?  Какие способы выведения экономики из посткризисного периода могут дать наилучший эффект?

Ответы на эти вопросы искали участники онлайн-дискуссии "Реформирование экономики Казахстана" на площадке Expert Public Space. Мы выслушали мнения экономистов. 

"Наша экономика зависит от трёх больших проектов, которые не контролируются Казахстаном"

Айдархан Кусаинов, экономист

"Мы пытаемся слезть с нефтяной иглы, диверсифицировать экономику, развить промышленность, стать самостоятельными, но по факту этой истории лет 10, точнее – даже уже все 20. С нефтяной иглы сойти мы не можем – основные доходы в бюджет идут от нефтяников. Промышленность реально не развивается. Все проблемы понятны, и то, что нам нужно реформироваться, очевидно.

У нас доля крупных проектов – Тенгиз, Карачаганак, Кашаган – выросла до неприличных размеров. Наша экономика на самом деле зависит от трёх больших проектов, которые не контролируются Казахстаном. С этой точки зрения ситуация гораздо хуже: мы в более уязвимом положении, чем другие нефтяные страны – Иран, Россия. К классической "голландской болезни" (негативный эффект, оказываемый влиянием укрепления нацвалюты на экономику в результате бума в отдельном секторе экономики. – Авт.) добавляется то, что дозы нефтяных денег зависят от иностранных инвесторов.  

Уход от нефтяной зависимости означает возвращение к экономической самостоятельности – это уход не только от нефти, но и уход от иностранного контроля.

Россия за последние восемь-девять лет целенаправленно и осознано провела грандиозную реформу собственной экономики. Страна шла к этому с 2011 года.

История об инфляционном таргетировании и свободном плавании рубля в документах Центробанка появилась в конце 2011 года. Тогда же была поставлена цель: к 1 января 2015 года Центробанк перейдёт к инфляционному таргетированию и свободному плаванию рубля. Несколько лет выстраивалась инфраструктура, формировались инструменты, финансовые рынки. Всё это было сделано, чтобы базовая ставка стала рабочим инструментом.

С другой стороны, в течение трёх лет они (россияне. – Ред.) выходили из валютного рынка: отказывались от валютных интервенций, последовательно снижая их, плавно расширяли коридор, увеличивали "мягкость коридора", волатильность рубля. Практически три года шло постепенное размягчение присутствия на валютном рынке.

Сильная девальвация рубля в 2015 году и его переход в свободное плавание произошли в ноябре 2014 года. Внешне выглядело, что рубль рухнул. На самом же деле переход к свободному плаванию рубля произошёл всего лишь на 40 дней раньше запланированного срока.

Читайте также: Что такое инфляционное таргетирование и как оно влияет на курс тенге?

Результаты последовательной работы мы видим и в системе налогообложения. Осуществлена большая работа по повышению качества налоговой службы. В 2012 году Россия была на 102-м месте из 180 стран. В 2014 году РФ заняла 55-ю строчку. Сегодня по рейтингу налоговых служб Россия лучше, чем Казахстан – 56-е место против 63-го.

В основных направлениях таможенной и налоговой политики РФ в 2011 году было объявлено о снижении конъюнктурного компонента доходов (в первую очередь это экспортная пошлина и доходы от нефти) и замене его структурным компонентом (налог на потребление, НДС, подоходный налог и т.д.), то есть переход бюджета и нефтяных доходов в доходы от экономической деятельности, доходов населения.

Были повышены цены на газ: в течение трёх лет цены повышались на 20% в год. Это было неприятно для населения, но таким образом удалось выровнять внутренние цены с мировыми. 

В 2015-2016 годах, когда были введены санкции, Путин отметил, что Россия намеренно пошла на введение контрсанкций, понимая, что будет инфляция и "будет больно". Сыграли сразу два фактора:

1. В ноябре 2014 года рубль отправили в свободное плавание, примерно ещё за год был осуществлён переход к политике слабого рубля.
2. В 2015 году золотовалютные резервы страны начали расти. Введя контрсанкции, Россия освободила пространство для внутреннего производства и физически освободила рынки от иностранной продукции.

Благодаря политике слабого рубля внутреннее производство стало более конкурентоспособным. Была введена жёсткая монетарная политика. Пока они не удавили инфляцию ниже 4%, никаких послаблений Центробанк не делал. Негатив был. Но это дало свои плоды – в коронавирусный 2020 год экономика России упала на 3%, а европейская – на 5-8%.

В итоге золотовалютный резерв сегодня превосходит объёмы докризисного 2013 года, внешний долг снизился с 700 млрд долларов до чуть более 500 млрд долларов, плюс около 100-150 млрд долларов у страны в активах. В 2020 году была ещё и нефтяная война, когда цены на нефть упали на 20%. Формально нефтяная экономика, находящаяся под санкциями, в коронавирус да ещё и испытавшая падение цен на нефть – своего основного источника дохода, упала меньше, чем не нефтяная экономика".

"То, что у нас народ покупает валюту – иллюзия"

"Если мы посмотрим на наш Нацфонд, то увидим минус 25% в сравнении с 2013 годом. При этом на нас никаких санкций не действовало.

Наш бюджет проблемный, дырявый и заполняется исключительно трансфертами. Дефицит бюджета Казахстана все эти годы был выше, чем у России, внешний долг вырос. Мне кажется, опыт России очень важно исследовать и изучить.

Что мешает нашей экономике провести аналогичную реформу? Для этого должна быть ясность и чёткость видения. Все эти реформы весьма непопулярны. Почему нам трудно слезть с нефтяной иглы? У нас налоги маленькие, товары дешёвые – всё это нефть оплачивает. Если нефтяные деньги убрать с рынка, то курс станет 700 тенге. А все этого не хотят. Никто не хочет на себя брать набор непопулярных мер (в том числе увеличение цен).  

Читайте также: Четыре года в свободном плавании. Что влияет на курс тенге?

Если мы хотим уйти от нефтяной зависимости, то должны отказаться от субсидирования цен нефтяными деньгами, но это всегда повышение цен. Для реального реформирования экономики нужно реформирование системы. Нужны преобразование в денежно-кредитной политике (трансформация финансового рынка, изменение участия и взаимодействия Нацбанка с рынком), в налоговой политике (трансформация взаимодействия правительства и экономики). 

Наши страхи, чтобы тенге приобрёл свою рыночную стоимость, беспочвенны. Мы попали в логическую ловушку. Сегодня тенге не отвечает уровню развития экономики. Он слишком сильный. Если мы смотрим на экономику нашей страны, то видим картину: нефть в обмен на продовольствие и товары. Это не рыночное состояние. Мы хотим, чтобы экономика развивалась. Но для этого ей нужны те условия, в которых она сегодня может существовать. 

У нас последние два года продуктовая инфляция – 11%. За четыре года цены на продукты выросли на 50%. Если смотреть только по продуктовой инфляции, то у населения нет доходов. Из-за того, что мы искусственно удерживаем сервисную инфляцию, у нас какие-то доходы есть. Боязнь приводит к чему? Не было реформ – за четыре года продукты подорожали на 50%. А не лучше ли год-два простоять, но получить качественно другой уровень?

Я не сторонник искусственного укрепления тенге. Мы всё время боимся девальвации. В 2009 году, когда курс тенге со 120 изменился до 150 за доллар, тогда бы сразу до 200 ушли. Десять лет назад был бы запас для развития экономики. Да, несколько лет будет тяжело, но у местных производителей появится ниша для развития.

Все страхи по курсам, рынкам, Таможенному союзу заключаются в том, что мы боимся боли, думаем, что будет социальный взрыв, думаем, что это не пройдёт и… режем по частям каждый год. С 450 тенге добились 400 тенге за доллар, сегодня опять 430 тенге, и мы опять боремся, не уводим нефтяные деньги, а через год он станет 550 тенге. Так сделайте это сегодня! Ведь это неизбежно.

Читайте также: Курс тенге к доллару снова упал. Что произошло в этот раз?

Страна сильно расслоена. К сожалению, лидер общественного мнения и общественное мнение – это не 90% населения, а всего лишь 10% более или менее упакованных ребят, которым неприятна девальвация. Обменных пунктов по стране меньше, чем ломбардов, почти в два раза. Это ответ на вопрос, что больше интересует народ: курс или реальные деньги. Население в год покупает валюты примерно на 2 трлн тенге при любом курсе и темпы роста объёмов покупки валюты примерно совпадают с темпами роста реальных доходов населения. То, что у нас народ покупает валюту – иллюзия. Скорее всего валюту покупает один и тот же слой населения примерно в объёмах поездок и микрокоммерческих вещей.

"Мы проводим какие-то квазиреформы, но ощущение, что это распил"

Расул Рысмамбетов, финансовый консультант

"Можем ли мы, находясь в Таможенном союзе, осуществить такие же меры, как Россия? У нас значительные не тарифные ограничения по доступу на российский рынок, тогда как у российских компаний таких ограничений по входу на казахстанский рынок очень мало. Я думаю, что российский опыт с нынешним казахстанским правительством у нас невозможен. Ощущение, что у нынешнего правительства, как и у предшествовавших ему, нет чёткого понимания, где мы хотим быть.

Российский опыт применить мы не сможем. В тот момент, когда мы начнём отпускать тенге и полностью исключим субсидирование нефтяных денег, будет социальное напряжение. Не все готовы, что товары и продукты вырастут в полтора-два раза. Мы до 50% продуктов питания и товаров импортируем, а в том, что производим, заложены импортные компоненты. 

Мне кажется, может помочь ситуации введение дополнительной валюты. Но это не то, что сейчас Нацбанк предлагает – "цифровой тенге", хотя и его можно использовать.

Читайте также: Нацбанк: С помощью цифрового тенге не будут отслеживать все транзакции граждан и бизнеса

Нужна валюта, которую мы сможем тратить только на казахстанских производителей. Это финансовый, даже не экономический трюк. Такая валюта используется крупными мировыми корпорациями. Своего рода "квазитенге". С помощью неё мы сможем увеличить денежную массу, чтобы вкачивать её в экономику.

Опыт России интересен. Если нам сейчас идти по этому же пути, то у нас это займёт лет пять и вопрос: хватит ли квалификации у нынешнего правительства это сделать и хватит ли политической смелости?  

Нам давно нужно реформировать экономику. Мы проводим какие-то квазиреформы, тратим триллионы тенге, но, к сожалению, ощущение, что это распил, а не реформы.

"В нефтяных экономиках есть закономерность: когда соцрасходы растут, их потом тяжело сокращать"

Касымхан Каппаров, экономист, основатель онлайн-площадки Ekonomist.kz

"В Казахстане проблема с наполнением бюджета. И её традиционно решают, используя средства Нацфонда. В 2020 году у нас впервые поступления из Нацфонда превысили доходы от налогов в бюджете (мы говорим о гарантированных и целевых трансфертах). Эта проблема сохраняется и в этом году.

Сейчас основные налоги собираются с добывающего сектора, то есть топ-50 налогоплательщиков даёт более половины всех доходов бюджета. Наши три основных кормильца – крупные нефтяные проекты на западе.

Нацфонд в прошлом году сократился. У нас установлен такой показатель – Нацфонд должен быть не менее 30% ВВП. Это его сберегающая функция. Как только его объём снизится ниже 30% ВВП, тогда его использование на текущее потребление по текущей концепции должно быть отменено. Однако мы понимаем, что текущие госрасходы связаны с ростом социальных расходов и выплат, а также поддержкой госпрограмм, направленных на поддержку занятости населения и малого и среднего бизнеса. Так что будут ли снижаться трансферты из Нацфонда – тоже вопрос.

Читайте также: На что государство тратит деньги из Национального фонда?

В нефтяных экономиках есть такая закономерность: когда социальные расходы растут, потом их крайне тяжело сокращать. Сейчас мы видим, что цены на бензин начали расти. Любое повышение цен на социально значимые продукты вызывает недовольство в обществе. Правительство очень неохотно идёт на эти меры.

Почему эти реформы не проводятся в Казахстане – это политический момент. Никто не хочет брать на себя такую большую ответственность".