Даулет Жанайдаров: "1917. Свободная история" – это история о гражданском обществе, которое только зарождалось

О Даулете Жанайдарове заговорили после его участия в ТВ-шоу "Удивительные люди". Молодой человек – знаток кинематографа. Он угадывал название фильма, автора сценария, режиссёра и год выпуска в первом туре только по стоп-кадрам, во-втором – по саундтрекам.

По профессии Даулет – историк, сейчас учится в аспирантуре, кроме этого занимается видеомонтажём. Ещё один творческий нашумевший проект для "Яндекса", в котором он принимал участие – "1917. Свободная история", посвящённый столетию революции. События того периода авторы проекта представили в твитах современников, все высказывания взяты из писем, воспоминаний и дневников.

В интервью informburo.kz Даулет рассказал, какое кино считает хорошим, почему вынужден смотреть даже те фильмы, которые ему не нравятся, в каких проектах участвует и о том, как казах стал коренным москвичом.

– Даулет, расскажите, как вы оказались в Москве?

– Я родился в Москве 29 февраля 1992 года. Мой папа военный, он закончил военную академию в Алматы. Затем решил продолжить учёбу в Ленинграде, и моя семья (меня ещё не было): три старших брата и мама с папой, переехала в Ленинград, и дальше после окончания учёбы отец по распределению попал в Москву. И тут мы обосновались в 87 году, здесь уже родились я и моя младшая сестра.

– В Казахстане часто бываете?

– Раньше часто, мы каждое лето ездили, почти на все три месяца. Некоторые на дачу ездят, а мы ездили в Казахстан повидать всех родственников, и это было бесконечное количество чаепитий, баурсаков, везде угощали пловом и мантами. Сейчас уже реже. Последний раз я был в прошлом году в Костанае, там родственники мамы живут. Здесь в Москве тоже готовим национальные блюда. Я, например, три года назад решил, что не нужно совсем отрываться от корней, и выведал у папы, как готовить плов. Он мне на большом листе расписал рецепт, я после двух неудачных попыток купил специальный чугунный казан для этого. В итоге я научился готовить плов, теперь у меня на очереди бешбармак и манты.

– Откуда появилось увлечение кино, как давно? И как память тренировали – зубрили: что это за фильм, кто автор, когда вышел?

– Конечно нет, я не зазубриваю. Сижу перед компьютером каждые два часа перед сном и перед едой. Наверное, всё из детства. Просто мне это было интересно, и у нас, как у всех в девяностые, наверное, была отдельная полка с видеокассетами. Там много разных было кассет, и я их часто смотрел, и на обложках написано, кто поставил, кто снялся, какой год, студия. Я это всё запоминал, потом мне это стало интересно, я стал просто интересоваться данными про "Оскар" и так далее. Но специально не тренирую, наверное, просто так получается.

– Сколько фильмов вы посмотрели?

– Вообще за жизнь? Специально не считал, но, наверное, тысячи, недавно, кстати, подумал, что надо бы завести табличку, чтобы записывать все фильмы, которые я посмотрел. Меня время от времени спрашивают, какие фильмы посмотреть, и я называю какие-то из последних, потому что они больше всего популярны, либо пул тех, которые все советуют, а так смогу посмотреть в свою таблицу и что-нибудь посоветовать.

– Вы посмотрели огромное количество фильмов. Вы смотрите картины только те, которые вам нравятся или поставили задачу изучить весь кинематограф и вынуждены даже скучное кино смотреть до конца?

– Как правило, я досматриваю фильмы до конца. Конечно, не всё нравится, нельзя предположить заранее, понравится фильм или нет, особенно если это новинки. Надо же новые фильмы узнавать. Но я стараюсь сильно не обманываться и пытаться заранее составить примерное представление о фильме. Есть набор критериев, по которым я выбираю фильм: режиссёр, премии, которые получили картины, и как правило, я не сильно разочаровываюсь в кино. Нет такого послевкусия: зачем я посмотрел этот фильм? Часто всё достаточно удачно. Плюс есть огромное количество классики, которая не требует, чтобы её пересматривали и любили, но которую надо посмотреть.

– А почему надо?

– Если ты в институте кинематографа, надо знать, как это всё выживает. Есть картины, которые намеренно скучны, но это особое развитие киноязыка. Они могут намеренно вызывать отвращение, например, фильмы Пазолини, режиссёр хотел таким образом показать на физиологическом уровне отвращение к фашизму. Их неприятно смотреть, но надо, чтобы понять развитие языка в киноискусстве.

– Авторское кино смотрите?

– Смотря какое. И вообще, разделение кино на авторское и зрительское придумали в пятидесятых годах французские кинокритики, но сейчас не то время, когда это разграничение сильно работает, потому что по сути фильмы Майкла Бэя – это чисто авторское кино, ни с чем его не спутаешь. Я имею в виду "Трансформеры", где всё взрывается, летит, или фильмы продюсера Джерри Брукхаймера. С одной стороны, это массовое кино, с другой – несомненный авторский почерк. Фильмы Джеймса Кэмерона зарабатывают миллиарды, но вместе с тем это, несомненно, авторское кино, и то, что понимают под авторским кино или арт-хаусом, прежде всего нужно говорить о терминах, договориться о том, о чём мы говорим в гуманитарных областях.

– Любимый режиссёр?

– Если честно, я часто себе задаю этот вопрос. В детстве был Джеймс Кэмерон. Может быть, потому что было много кассет, я их досматривал до дыр. "Терминатор", "Терминатор 2". Михаил Калатозов за один фильм "Летят журавли" – это что-то невероятное.

– Вы смотрите и российские, и зарубежные фильмы. Индийские тоже?

– Да, иногда смотрю индийские фильмы, но не те, которые Болливуд делает: пальмы, слоны, я твой брат, я твоя сестра, у нас одинаковая родинка в форме слона. Альтернативное кино, которое рассказывает о социальных проблемах, чёрно-белое, где поднимаются вопросы социального расслоения, каст и так далее. Ну вот последний фильм, который я посмотрел в кино, это «Чёрная пантера». Это супергеройское я смотрел не потому, что это большое явление и если в стольких людях откликается, то это чем-то интересно, но и потому, что мне кажется, что это современная мифология.

– Хорошее кино – это что для вас?

– Это очень волюнтаристский термин. Я могу говорить только о том, какие критерии я для себя вырабатывал, и мне кажется, что то кино, которое бы мне понравилось, оно как минимум должно пробуждать какую-то мысль. Это эмоции, которые в тебе откликаются. При этом сам фильм может быть никаким, но в тебе он откликается и тебе это нравится. И в этом всё искусство, потому что внутри тебя создаётся тоже что-то определённое, и ты соучастник процесса этого творчества. А так критерии хорошего кино – логичность в драматургическом плане изложения, чтобы не было сюжетных дыр, ощущение правдоподобия, чтобы тебя не выбрасывало из повествования, и, наверное, чёткость авторского замысла, то есть видно цельность во всём фильме.

– С казахстанским кинематографом знакомы?

– Когда в Казахстан приезжаем, то по телевизору время от времени показывают что-нибудь, но так специально не интересовался, потому что на очереди ещё столько классики непросмотренной. Но есть казахстанские фильмы, которые я себе в закладочки поставил. Не помню, как называется фильм, на фестивале в Венеции участвовал, вот его хочу посмотреть.

– Вы в детстве, юношестве смотрели много разных картин. Как относились к этому родители, не говорили: зачем ты проводишь столько времени у телевизора? У тебя такая хорошая память, можно направить это в другое русло?

– Если бы я целыми днями только бы делал, что сидел у телевизора, наверное, взволновались бы, но в том же детстве у меня было пополам: то есть я смотрел фильмы, и читал, и играл в футбол во дворе, и поэтому у меня не было такого перекоса, и родители всегда относились с пониманием. Если что нравится, и это не особенно вредно, то почему бы и нет, так что никакой особой конфронтации на эту тему не было. То есть мне не запрещали, не наказывали лишением просмотра фильмов.

– Как попали на телевизионное шоу "Удивительные люди"? Откуда о вас узнали, вы где-то рассказывали о своих феноменальных способностях?

– Как я потом понял, через знакомую вышли на меня. Вообще, это был просто звонок, мне сказали: не хотите ли? Я подумал: что-то странно всё, может, это развод. А потом решил: денег переводить никуда не просят, ну я и съездил. Там был небольшой кастинг на знание кино, я его прошёл.

– Репетиции были?

– Мне объяснили: вот, смотрите, это большая сцена, это стул, он будет вертеться, медленно, вы не пугайтесь.

– Заранее какие-то кинокадры показывали?

– Нет, не показывали. Мне кажется, там такие фильмы лёгкие были, что это даже специально было сделано. "На последнем дыхании" кто не узнает с Бельмондо?

– Что вы думаете о "Матильде", о "Смерти Сталина", смотрели?

– Да, я смотрел "Матильду" в кинотеатре, и было такое ожидание: вот сейчас нас будут жечь православные активисты, но нет, ничего не было. Всё как у Довлатова: Мариночка, ни за что не ездите в этот заповедник, тут совершенно нет мужчин, и многие женщины уехали, так и отдохнув. И точно так же зрители выходили: ну и где? Ничего особенного, и сам предмет не заслуживает того, чтобы его запрещать или что-то делать. И мне кажется, запрещать любое искусство – это вредно и неправильно. И тем более с теми формулировками, с которыми их запрещают. Сам фильм "Матильда" не то чтобы не заслуживает особого внимания, он красивый, но не более того. Такая романтическая комедия. А "Смерть Сталина", мне кажется очень правильный, явный и смешной, но в первую очередь это страшный фильм о страшных вещах, и в нём совершенно нет никакого поругания идей, которые были в Великую Отечественную. Потому что, скажем, все обычные люди, не главы, не Маленков, не Сталин изображены предельно положительно. Я не понимаю, что в этом крамольного против истории, но думаю, что чувства верующих в величие страны не затронуты. Мне кажется, это хороший фильм и правильный. Не лучший у этого режиссера, но мне понравился.

– "Матильду" можно назвать хорошим кино?

– Я бы не назвал. Мне кажется, это что-то такое классическое, рыхлое, стандартное, не очень хорошее кино, невероятно богато сделано, с очень хорошей операторской работой Юрия Клименко, с отличными актёрскими работами, но которые при этом не собираются в какое-то цельное высказывание и вызывают не те эмоции, которые режиссёр закладывал в фильм.

– Вы столько знаете о кино, а не было желание стать не историком, а режиссером, например?

– На самом деле, я ещё монтирую фильмы, занимался монтажом долгое время, но в основном это были ролики образовательные и другие. Сейчас я это отложил, потому что надо над диссертацией поработать немного, но вообще думаю, что через монтажные дела я, если не к большому кино, то к какому-то кинопроизводству точно приду.

– Расскажите о проекте "1917. Свободная история"?

– Основатели – это Михаил Зыгарь и Карен Шаинян. А я редактор-исследователь, отвечал за контент и за его историческую точность.

– Скажите, как возникла идея, и как проект восприняли консервативные историки, обычно они ревностно относятся к неформальному изложению событий?

– Идея достаточно проста, в формате мемов и шуток – что было бы, если бы соцсети существовали 100 лет назад. Михаил Зыгарь, после того как написал книгу ("Вся кремлёвская рать"), ушел с канала ("Дождь"), решил заняться историей, пришел со своей идеей к инвесторам – к Сбербанку и в Яндекс, и им понравилось. И в общем несмотря на довольно, казалось бы, легкомысленную форму и формат мемефикации истории, в этом проекте, как мне кажется, заложена довольно правильная мысль – показать не историю политическую и не историю глав государств, а повседневность, то, что обычно из учебников истории изымается и не освещается, и сделать героев прошлого ближе и таким образом их лучше понять. Плюс это история о гражданском обществе, которое только зарождалось, это очень правильная мысль, поскольку история переворотов нам более-менее ясна, и краткий курс истории ВКП(б) продолжает довлеть над тем, как мы более-менее видим прошлое. Вся историография у нас от Карамзина, то есть история государей: если царь хороший – вся жизнь была хорошей, если плохой – и жизнь так себе. И мне кажется, этот перенос акцентов важен. Сами историки это отлично восприняли, потому что, во-первых, появился новый источник, который был в архивах, а теперь в открытом доступе. Это можно только приветствовать, и, во-вторых, в таком формате появляются вещи, которые прежде были не видны, поскольку в таком повседневном хронологическом расположении мы можем видеть срез общества. Конкретный момент, и что об этом думали разные люди, как они к этому относились. Отрицательных отзывов, насколько я помню, не было.

– Не было желания сделать что-то подобное по истории Казахстана?

– Разумеется, эту модель можно переносить, проблема в источниках. Где брать дневник, который писал Чингисхан, писал ли он его, и каким образом найти эти визуальные источники? Это может быть сколько угодно интересная тема, но если у тебя ничего нет, то нужно прорабатывать уже существующее, и поэтому по истории Казахстана 20 века это уже возможно сделать. Другой вопрос по аудитории. Поскольку 17 год – это максимально яркая тема, которая до сих пор завораживает, и много селебрити, которые до сих пор привлекают внимание людей. Можно представить, что Распутину люди бы писали личные сообщения: "Не ходите во дворец Юсупова, плохо будет", а потом, когда его убили, – "Ну вот, мы же говорили". Что касается Казахстана, наверное, будет меньше героев.

– Чем вы занимаетесь сейчас, каким проектом?

– Сейчас я пишу диссертацию "Советский исторический кинематограф 30-х годов", а также занимаюсь продолжением проекта 1917 "Карта истории". Та же команда делает, я тоже в ней состою, это исторический сериал про советскую историю XX века. 7 сезонов, 7 частей, каждая по десятилетию. Уже прошёл сезон про гражданскую войну, ещё будет про 30-е годы – индустриализация, коллективизация, Вторая мировая война. Основная идея в том, что мы расскажем с помощью мультимедийного видео историю одного из героев, который выражает мысли какой-то части общества того времени, и читателю предлагается выбрать, как бы он действовал в той или иной ситуации. То есть даётся какая-то вводная история, потом задача, которая действительно была перед героем и нужно выбрать, как бы вы поступили в этой ситуации.

– Ваша роль какая?

– Я редактор. Я исследую этих героев, пишу их историю. Это текстовый интерактивный проект на сайте "Карта истории". Ещё есть проект 1968, его можно будет посмотреть. Мы подумали, что было бы интересно рассказать историю конкретных героев (Гагарина, Дубчека, Брежнева, Солженицына и так далее) в 1968 году – знаковой дате – через формат мобильных сообщений, видео, Youtube, Facebook, чаты про знаковых героев.

– Как вам работалось с Михаилом Зыгарем?

– Отлично работалось. Это интересный душевный человек, с большим количеством идей. Мне кажется, это основная черта его как главного редактора, способного генерировать идеи.

– После университета чем планируете заниматься?

– Я думаю, я продолжу заниматься наукой, тем, что нравится, может быть, ещё исторические проекты возникнут, плюс я хочу всё-таки продолжить что-то монтировать. То есть это такие две параллельные истории в моей жизни. Плюс я хочу продолжить исследования кинематографа. Ещё есть много сюжетов, о которых стоит рассказать, которые вводят в академический исторический транс, которые ещё не заполнены.