Лучшее, что мы можем сделать с городом, – это снести заборы

"В этой стране можно найти считанное число афроамериканцев, которым не пришлось испытать, как в магазине за тобой по пятам ходит охранник. Я тоже с этим сталкивался. Этот опыт объясняет, почему афроамериканская община так болезненно отреагировала на события во Флориде. Очень важно понять, что причинённая однажды боль никуда не уходит. На месте Трейвона Мартина 35 лет назад мог бы оказаться и я сам", – Барак Обама.

Мой дом от соседнего отделяет высокое металлическое ограждение. Оно создаёт ощутимый барьер для малого бизнеса в соседнем доме: там расположился небольшой продуктовый магазин, единственный в районе работающий допоздна. Однажды в этом ограждении появился аркообразный аккуратный проем. О, тактический урбанизм в действии! – радовалась я. Надо ли говорить, что почти сразу жильцы моего дома хлынули в этот магазин.

– Привет, С., мне только хлеба и молока сегодня.

– Привет, 430 тенге.

– А что случилось с проёмом в ограждении? Мне пришлось огибать весь этот забор.

– Соседи пожаловались в КСК, и его заделали.

– Ты тоже сосед и твой бизнес важен для всей округи, ты должен пойти и отвоевать этот проём, иначе, вот увидишь, людей станет гораздо меньше.

– Да, ты права, пойду.

По пути домой я вспоминала Трейвона Мартина, убийство которого вызвало беспрецедентную реакцию и волну протестов. О нём была речь Обамы, процитированная выше.

Вечером 26 февраля 2012 года 17-летний чернокожий подросток Трейвон Мартин возвращался от своего отца после совместного просмотра баскетбола. Он зашёл в магазин, где купил Skittles и бутилированный чай. Подросток был безоружен. На обратной дороге он встретился с дружинником, который добровольно охранял жилой комплекс. Дружинником был Джордж Циммерман. Циммерману Трейвон показался подозрительным, и в ходе всё ещё непонятного конфликта дружинник застрелил подростка.

Такой случай, естественно, выявил болевые точки на теле американского общества, но нас здесь волнует, только один факт: мальчик был застрелен на территории огороженного жилого комплекса.

Лео Холлис в своей книге "Города вам на пользу. Гений мегаполиса" утверждает:

"Зачастую заборы строятся в ответ на рост преступности или из желания его предотвратить. И хоть они дают ощущение защищённости жителям, но в целом делают город более опасным и менее демократичным. Они создают психологические пространства, вызывающие тревогу у Джорджа Циммермана, который кроется в каждом из нас, а также отсекают посёлок с его частными охранниками и частным управлением от города".

С Холлисом трудно спорить. Никто не должен присваивать себе город, никто не имеет на него больше прав, чем остальные, никто из нас не должен быть до конца уверен в собственных суждениях об окружающих, а создавать лакуны надуманного спокойствия в виде огороженного жилья – это отсталые городские практики. За окном не театр военных действий.

Более того, города – это сегодня не просто места, где первые горожане торговали и искали защиты от нападений. Успешные города – это места, в которых творится история с лучшими и худшими её проявлениями. Всё от науки до искусства получает развитие в городах.

Богатейшим городам удаётся оставаться в авангарде экономики и культуры, потому что они поощряют свободное спонтанное человеческое взаимодействие, обогащают его и поддерживают, а это взаимодействие в свою очередь выливается в долгожданную модернизацию сознания и вытекающие из неё технологические инновации и культурные прорывы. Иначе зачем мы терпим пробки, загазованность и тесноту наших квартир?

Люди – единственные субъекты городов, других нет, и малейший барьер для свободного перетекания мыслей, идей и эмоций грозит нам экономической отсталостью и культурным застоем.

В конце концов, из-за ограждения между нашими домами и недальновидным недовольством соседей жильцы двух домов как минимум теряют шанс найти партнёров, встретить друзей и наладить необходимые контакты.

Кажется, у Астаны с заборами и ограждениями глубокие отношения. Если в случае простого жилого дома можно заподозрить частный случай сварливого соседа, то в случае с общественными учреждениями всё не так просто.

На территории Назарбаев университета из-за высокого забора виднеется верхушка какого-то стеклянного объекта. С тех пор как у горожан появилась причина появляться в том районе, проходя рядом каждый раз, все задаются вопросом: а что это такое интересное там? Ограждения – это сильные каналы коммуникации, и на это любопытство горожан забор им отвечает: не для вас построено, проходите мимо.

Надо ли говорить, что это ограждение и турникеты на входе красноречивее всего говорят о роли, которую этот университет хочет играть в жизни города и степени его открытости горожанам? Такой ли должна быть аура, испускаемая лучшим вузом страны, – вопрос открытый. Но точно одно: будучи закрытым для города, этот великолепный университет не станет нашим Стэнфордом, подарившим Америке её Кремниевую долину.

Что же нам тогда остаётся, когда всё вокруг огорожено? Вероятнее всего, пребывать вечно в бесплодном броуновском движении, откатываться в формы, которые никак не способствуют поступательному движению вперёд, но удобно разделяют и систематизируют.

В конце концов, чем больше города мира, чем больше массы людей в них, тем меньше у человека шансов вырваться из паноптикума Бентана, и быть ему муштруемым фукодианскими дисциплинарными инструментами, а теперь главным из них – городом. С другой стороны, что-то в истории всегда идёт не так, и имеет смысл упрямиться. И лучшее, что мы можем сделать сегодня для будущего своего города, – это для начала снести свои заборы.