Вчера утром в Брюсселе были совершены несколько терактов: две бомбы взорвались в зале отлёта аэропорта Завентем, час спустя взрыв прогремел в останавливающемся поезде метро на станции Мальбек, расположенной в Европейском квартале, где находится здание Европарламента и другие учреждения европейского правительства. На вопросы о ситуации в столице Бельгии согласилась ответить журналист Юлия Пешкова (бывший редактор московского журнала Architecture&Design, корреспондент "Коммерсанта"), проживающая уже несколько лет в Брюсселе, муж которой является сотрудником одной из европейских институций.

– Информация в современном мире распространяется молниеносно, и, казалось бы, странный вопрос, но... Это было раннее утро, когда взорвались первые бомбы в аэропорту. Где ты находилась в это время, как узнала? Радио? Твиттер? ТВ? Знакомые?

– Да, я узнала от знакомых. Меня разбудила телефонным звонком подруга из Москвы, я подумала: "Что же там случилось?". Оказалось, случилось не там, а у нас. Потом, конечно, я включила новости. Мой муж работает в европейском квартале, к счастью, он ездит на работу на велосипеде. Когда случился взрыв в метро, я стала звонить ему на мобильный, связи не было – очевидно, были перегружены все мобильные сети. Через пять минут он перезвонил и рассказал, что проехал мимо метро через несколько минут после взрыва, видел дым, но никакого оцепления ещё не было.

Их учреждение не было эвакуировано. Все сотрудники должны были оставаться в здании, но при острой необходимости могли и покинуть его.

– Были ли взрывы на других станциях метро? Информация об этом есть только в русскоязычных медиа. В других источниках я обнаружила сообщение о "спецоперации полицейских" на улицах рядом с пострадавшей станцией в Правительственном квартале.

– Нет, взрыв произошёл только на одной станции. Сначала, правда, мелькнуло сообщение про другую, но это не подтвердилось.

– Как объявляется чрезвычайное положение? Радио. Телевидение? Или звучит сирена в городе? Может ли тот, кто уже попал на работу до начала ЧП, вернуться домой или должен ждать отдельного разрешения?

– Если не включён телевизор, радио или интернет, то можно и не узнать о введении чрезвычайного положения, никакой сирены в городе нет. Запрета выходить на улицу нет, есть рекомендация не покидать здания. После объявления чрезвычайного положения были закрыты все вокзалы, отменены все внутренние и международные поезда, была прекращена работа метро и других видов общественного транспорта. Закрыт аэропорт, отменены все рейсы. Те самолёты, которые должны были приземлиться в аэропорту, приняли другие аэропорты в Бельгии, Голландии и Германии. Наши знакомые, возвращающиеся домой из Японии, оказались, например, в Дюссельдорфе.

– В прессе есть сообщения, что дошкольные и школьные учреждения закрыты. Должны ли были сами родители забрать своих детей? Каким образом это было возможно?

– Решение принимали сами школы. Некоторые обратились к родителям с рекомендацией оставить детей в школе до прояснения обстановки. Да, никакого общественного транспорта в городе где-то до 16 часов не было. Поэтому забрать ребёнка из школы можно было только пешком, на велосипеде или на машине.

– Вы уже один раз пережили трёхдневное чрезвычайное положение в конце ноября прошлого года. Тогда всем рекомендовали оставаться дома. Но тогда угроза была вероятная. Сейчас угроза реализовалась в виде смерти и страданий многих людей. Что происходит с сознанием людей в такие минуты? Тогда и сейчас? Паника, страх? Появились ли эти чувства, опасения уже тогда? Какова реакция жителей?

– Тогда трёхдневное чрезвычайное сообщение совпало с выходными. Все просто остались дома, больших проблем это никому не составило. Да, конечно, все только и говорили об угрозе, тревога была вперемешку с юмором. Что же касается актуальной ситуации, то многие здесь, я думаю, разделяют нашу с мужем позицию: угроза террора стала реальностью в мире, это как ещё одна вероятность умереть – можно разбиться на машине, а можно стать жертвой террориста-смертника; нет смысла собирать чемоданы и переезжать. И куда? Вероятность, что подобное может случиться, есть везде.

– Есть ли слухи? Звучат ли мнения, ищут ли виноватых? Я имею в виду не террористов, которые, по опубликованной в прессе информации, ещё могут быть где-то на свободе, а о тех, кому ставят в вину поступки, принятие решений, спровоцировавших эту войну против мирных граждан…

– О да, "поиски виноватых". Обсуждение этой темы сразу началось на страницах русской диаспоры в Брюсселе, тут же появились обвинения в адрес бельгийских силовых структур в непрофессионализме и слабости, плохой работе, недостаточной защите аэропорта. "Почему не поставили рамки при входе в зал отлёта?" Да, в Москве такое есть, но ведь и они были установлены только после теракта, случившегося в Домодедово.

Я не скажу, что вопросов нет. Они есть и у бельгийцев, они звучат в прессе (я читаю местную франкоязычную), но задаются несколько иначе.

Но есть и другая реакция. В Брюсселе в связи с введением чрезвычайного положения и отменой рейсов, поездов застряло большое количество людей. У других возникли проблемы из-за остановки работы общественного транспорта. Сразу в "Фейсбуке" была организована группа помощи, где люди оставляли сообщения: например, что едут в такой-то район в такое-то время, могут взять с собой попутчиков. Другие были готовы принять на ночлег людей, которым не хватило номеров в гостиницах либо они были им не по карману. Я тоже написала, что у нас есть свободное спальное место.

Да, участие и ещё – юмор. Сразу появились картинки как протест, как ироничное высказывание против насилия и смерти.

– Какие версии происшедшего обсуждаются в Брюсселе?

– Недавно в Брюсселе был задержан Салах Абдусалам. Естественно, обсуждается его причастность. По одной версии, взрывы в аэрпорту и на станции Мальбек являются ответом террористов, вроде такого: "Всех не переловите". По другой версии, совершившие теракты принадлежали к той же группировке, они поспешили с реализацией планов, опасаясь, что Абдусалам может их сдать. Аресту Салаха Абдусалама придавалось большое значение – террориста взяли живым, была надежда потянуть за ниточки, ведущие к главарям организации.

Сейчас в ситуации ещё нет никакой ясности. Нет даже списков пострадавших. Идёт работа на местах. Желающие узнать информацию о родственнике или знакомом могут позвонить по горячей линии, и им ответят на основании известных фактов на тот момент времени. Но, например, сказать, коснулось ли происшедшее наших знакомых, коллег мужа, я пока не могу. Мы узнаем об этом позже.