Флешмобы в соцсетях поднимают темы насилия, феминизма, суицида. Могут ли они реально что-то изменить?

Словосочетания с хэштегами превращаются в заклинания, повторяемые тысячами пользователей в социальных сетях, незнакомые между собой люди совершают одно и то же ритуальное действие, вкладывая в это особый смысл, а иногда и просто так. Интернет-флешмобы давно стали новой формой самоорганизации людей независимо от гражданства и национальности. От игривых перевоплощений в #Karma is a bitch до феминистических манифестов, политических заявлений и актуализации серьёзных социальных проблем – i-mob'ы преследуют разные цели. Informburo.kz рассказывает, способны ли флешмобы реально на что-то повлиять, и в чём их тёмная, деструктивная сторона.

Самые известные флешмобы

"И это было жестоко и ужасно, как показывают в кино. И мне до сих пор не верится, что это было со мной! Самое страшное во всем этом то, что со мной так поступили одноклассники! Те, с кем я училась в школе, жила в одном доме, и даже в детстве мы ночевали друг у друга!" – рассказала лидер общественного фонда НеМолчи.kz, поддерживающего жертв насилия, Дина Смаилова на своей странице в Facebook о групповом изнасиловании, которому она подверглась в 20 лет.

Так она присоединилась к известному флешмобу #яНеБоюсьСказать. Он был запущен журналисткой из Украины Анастасией Мельниченко. К нему присоединились тысячи женщин в России, Беларуси и других странах, включая известных личностей, например Викторию Дайнеко и Аниту Цой.

Общественный фонд "НеМолчи.КЗ" тоже вырос из флешмоба по одноимённым хештегом. Его организатор, упомянутая Дина Смаилова, отмечена в докладе UN Women как лидер "национального движения против сексуального насилия в Казахстане". Также, согласно документу, общественный фонд поддержал 200 жертв и сыграл важную роль в 7 делах об изнасиловании только в 2016 году.

Эффект катарсиса охватил множество людей, которые прежде не позволяли себе сказать огромной аудитории о пережитом сексуальном насилии и домогательствах. Негативных комментариев типа "сама виновата" и "зачем выносить сор из избы" тоже было много.

Издание The Guardian написало, что акция стала "новой точкой отсчёта для России и Украины, где бытовое насилие и сексуальные домогательства часто оказываются запретными темами", а российский телеведущий Владимир Соловьёв заявил, что акция по сути является набором безосновательных обвинений, по большей части из которых не проводилось расследований.

Запущенный супругой Честера Беннингтона после его суицида флешмоб #faceofdepression привлёк внимание к людям, страдающим от мыслей о самоубийстве и депрессии. Она выложила в сеть видео, снятое за 36 часов до смерти супруга. На нём музыкант веселится в семейном кругу и на спор ест мармелад. Вслед за этим в сети появились фотографии людей, сделанные накануне суицида или во время тяжёлых депрессий. На всех снимках были улыбающиеся и кажущиеся беззаботными лица. Американские учёные, проанализировав тысячи фотографий в Instagram, всё же пришли к выводу, что депрессию можно узнать по фильтрам, которые использует владелец аккаунта: чаще всего это холодные тона или чёрно-белый фильтр.

Флешмобы часто затрагивают темы бодипозитива, отношения к внешности, темы терпимости к физическим и психическим особенностям.

Они могут проводиться и ради развлечения, например #InMyFeelingsChallenge. Под песню канадского рэпера Дрэйка люди на ходу выпрыгивают из машины и танцуют. Этот флешмоб может быть опасным: американец Джейлен Норвуд пытаясь выполнить челлендж, попал под машину. Но он отделался несколькими царапинами. Были и другие пострадавшие.

Судьба флешмоба с прокладками в Казахстане

В Казахстане большой резонанс получил #PadManChallenge, направленный против стигматизации менструации. Его запустили по случаю выхода фильма "Пэдмен" про индийского предпринимателя Аруначалама Муруганантама. Он разработал автоматы для продажи недорогих гигиенических прокладок в отдалённых районах Индии. "Да, в моей руке прокладка, и в этом нет ничего постыдного. Это естественно! Точка", – написал он по этому случаю в Twitter. Челлендж поддержала российская модель Водянова, запостив фотографию с прокладкой в руках. В Казахстане в ответ на это журнал Men's Health запустил акцию "Чеши свои яйца, если чешется", ссылаясь на то, что зуд в области тестикул – это такой же естественный процесс как менструация.

Обсуждение темы стигматизации менструаций в Казахстане на этом не завершилось. 9 августа в Алматы феминистки вышли на Арбат с плакатами "Это не гости из Кызылорды" и "Менструация – это не уят", прикрепив к своей одежде политые красной краской прокладки. Среди них была ЛГБТ-активистка Жанар Секербаева, которую потом задержала полиция. Ей предъявили обвинения в мелком хулиганстве.

В её поддержку женщины запустили флешмоб под хэштегом #qazaqtynvaginasy. Журналистка и автор канала @titstalking Айсулу Тойшибекова запостила фото, на котором она и две другие девушки используют средства женской гигиены, чтобы визуализировать фразу: "Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю". Соответственно одна из девушек заклеила прокладкой глаза, другая рот, третья вставила в уши тампоны.

"Мы надеемся, что эта отсылка на "Три обезьяны" легко считывается. Конечно, наша интерпретация этого символа расходится с канонической, в которой речь идёт о том, чтобы не видеть зла, не говорить зла и не слышать зла, – говорит Айсулу Тойшибекова. – Мы же хотим показать, что позиция "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю", иными словами – игнорирование, свойственна не только государству, но и многим из нас".

Флешмоб как психотерапия

Решают ли флешмобы реальные проблемы, ответить однозначно сложно. С одной стороны, как говорят эксперты, флешмобы дают голос тем, кто ранее молчал, снимают табу на "стыдные" темы: сексуальное насилие, женская физиология, ментальные расстройства и многое другое.

"Идея флешмобов очень понятна – рассказать большому количеству людей о том, что происходит при видимой мнимости благополучия. И #янебоюсьсказать, и #facesofdepression, и #meetoo рассказывали о проблемах, которые до этого были или казались невидимыми, – прокомментировала исследователь интернета и социолог Полина Колозариди. – В традиционных медиа истории о пережитом насилии, например, не могли быть рассказаны так. Они должны были бы появиться в нарративе журналиста, который смог поговорить с несколькими жертвами, как это было, например, в истории с насилием в детских домах. Флешмобы меняют само понимание жертвы как бессловесной фигуры, способной заговорить только с помощью какого-то представителя власти – полицейского или журналиста".

Психологи отмечают, что флешмобы, в которых проговаривается невысказанная боль, действительно могут помочь избавиться от фрустрации.

"На мой взгляд, это терапевтично. При условии, что личность достаточно сильная и не будет разваливаться после такого, потому что идёт очень сильный поток негатива. Я читала разные комментарии, бывали ужасные чувства типа "а чего ты ждала" и так далее, – говорит психолог Айгуль Садыкова. – Следует понимать, что травма не уходит сама собой, если её не лечить, и она "фонит" всё время. И скапливается очень много чувств, связанных с этой травмой. Как правило, это гнев, много агрессивных чувств. Эти чувства никуда не выходят. Когда человек высказывается, он размещает эти чувства вне себя, он наконец им находит место. Он знает, что он не один".

Айгуль Садыкова считает, что нельзя ставить знак равенства между массовыми флешмобами в социальных сетях и сеансами групповой психотерапии, хотя общего у них тоже много. Она говорит о том, что при проговаривании переживаний, получении обратной реакции от толпы есть опасность того, что наступит ретравматизация, то есть жертва снова и снова будет переживать то, что с ней случилось. Однако же эффект от проговаривания проблемы, по мнению психолога, всё равно превышает возможные негативные последствия.

"Да, в психотерапевтической группе есть границы, правила, что нельзя, что можно, там есть ведущий, который следит за этим, – говорит Айгуль Садыкова. – В любом случае, если у человека более-менее личность сохранная, для него это будет всё равно целительно. Скорее всего, какую-то травму он получит, когда будет это вспоминать, но всё равно язва-то вскрылась, боль вышла наружу".

"Теперь испортить репутацию стало куда проще"

Обратная сторона флешмобов в социальных сетях, по мнению экспертов, в том, что они либо могут довольно далеко отойти от первоначальной идеи, либо перейти в линчевание отдельно взятого человека.

Издание Вольск.ру писало о 22-летнем медбрате Дмитрии Щукине, который работал в онкологическом диспансере. После того как он запостил в соцсетях одно фото с рабочего места, он стал объектом буллинга и был вынужден уволиться.

Эта история – отсылка к нашумевшему убийству Татьяны Страховой. 19-летний студент МГТУ им. Баумана Артём Исхаков убил и несколько раз изнасиловал её. После этого Исхаков подробно описал на своей странице в "ВКонтакте" всё, что он сделал, и пояснил, что пошёл на убийство из-за неразделённой любви. В предсмертной записке он рассказал о проблемах с психикой и мучивших его с детства "демонах", после чего свёл счёты с жизнью.

Как известно, после этого в интернете запустили флешмоб #этонеповодубить. Девушки выкладывали фото в белье или топлес с этим хэштегом

"Медбрат Щукин 26 января тоже решил поучаствовать во флешмобе. Фото с рабочего места он сопроводил хештегом #этонеповодубить и добавил: "А точнее повод, ведешь себя как б…ь, и получай насилие, это и есть провокации психически больных людей". Закончил он пост новым хештегом #этоповодубить", – пишет издание.

После этой записи Диме посыпались угрозы и оскорбления. В министерство и управление здравоохранения были направлены тысячи жалоб. В итоге медбрат уволился по собственному желанию. Несмотря на то, что моральные оценки поведения медбрата и тех, кто жаловался на него, могут быть субъективными и неоднозначными, очевидно, что здесь участники флешмоба сработали как репрессивная сила.

"Жертвы или люди, переживающие сложные состояния, травмированные, обиженные, обидевшие – все могут высказываться. И все могут реагировать на это: писать, что сама виновата, и травить потом человека на основании того, что о нём прочитал во флешмобе. Или, наоборот, узнавать (или делать вид) насильника и травить его/её (чаще его, но было несколько историй про женщин). И тоже устраивать травлю или угрожать ею, теперь испортить репутацию стало куда проще", – считает Полина Колозариди.

Психолог Айгуль Садыкова считает, что, несмотря на явный психотерапевтический эффект от флешмобов наподобие #янебоюсь сказать, тем, кто стал жертвами насилия, всё же стоит задумываться о возможных последствиях помощи специалистов оффлайн. Наличие постоянной аудитории и доступность ресурса для того, чтобы высказаться, могут привести к постоянной ретравматизации или возникновению синдрома жертвы.

"Я наблюдала за этими людьми, у них очень много этой нескоординированной энергии негативной, поэтому у них начался раздрай. То есть всё равно травмированное фонит, если не лечить по-настоящему. Потому что обида настолько сильна, а тут вот канал, пожалуйста, где можно высказаться. Если не удерживаться в границах, то может и занести", – считает психолог.

"Способ подтвердить, что я есть"

Психологи считают, что, если отбросить моральную составляющую и гражданскую позицию, глубинные причины, по которым людям нравится участвовать в флешмобах и привлекать внимание, могут заключаться в нарциссическом начале, а также в потребности почувствовать себя частью группы.

По словам Айгуль Садыковой, в флешмобе охотнее примет участие личность с истероидной акцентуацией характера.

"Я вот к таким отношусь, например. То есть мне легко выступить, что-то сделать. Это не хорошо и не плохо, это не патологическая личность, это просто особенность. Это те, которые любят немножко демонстративность. Такие люди точно пойдут. Шизоидного типа не пойдут никогда. Они будут тихо сидеть за компьютером, но скорее всего не пойдут", – говорит психолог.

Флешмобы, по словам Садыковой, могут быть способом повысить самооценку и подтвердить свой статус в определённом сообществе.

"Это как бы способ подтвердить, что "я есть". Во вторую очередь, что "я не просто есть, я ещё и окей", – говорит Айгуль Садыкова. – Например, флешмоб, в котором люди рассказывали о любимых книгах, должен подтвердить, что "я окей с точки зрения интеллекта".

Что помогают изменить флешмобы?

Примером, когда интернет-флешмоб был нацелен на реальную материальную помощь больным людям, был запущенный летом 2014 года Ice Bucket Challenge. Во флешмобе приняло участие множество знаменитостей, включая Вин Дизеля, Честера Беннингтона, Рианну, Билла Гейтса и Марка Цукерберга. Флешмоб должен был помочь собрать средства для изучения заболевания под названием боковой амиотрофический склероз, заболевания, которым страдал покойный Стивен Хокинг. Как пишет tjournal.ru, флешмоб помог собрать 115 миллионов долларов. Критики флешмоба говорили о том, что многие участники не вникали в его суть, сосредоточившись на привлечение внимания к своей персоне и, забывая о необходимости отправить 100 долларов на счёт организаторов флешмоба.

После флешмоба "Ребенок в комнате — закрой окно" в России изменили ГОСТ на конструкцию пластиковых окон.

А флешмоб #snaillove наконец-то помог найти пару для улитки Джереми, живущей в Лондоне. Эта улитка уникальна тем, что её ракушка загнута против часовой стрелки, что свидетельствует о генетическом отклонении. Ученые решили выяснить, что будет с потомством особей с необычным строением тела. Для этого им нужно было найти такую же улитку, как Джереми.

"Когда флешмобы в интернете только начинались, казалось, в том числе и мне, что это одно из самых замечательных начинаний в социальных сетях. В той части интернета, где говорят на русском, украинском и белорусском, самой звучной оказалась инициатива #янебоюсьсказать, – говорит Полина Колозариди. – Но спустя два года стало ясно, что флешмобы – не однозначное благо, и их "вирусность", то есть быстрое и неконтролируемое распространение, заслуживает отдельного осмысления. Спустя два года мы знаем, что эти флешмобы значат очень многое. Многие впервые рассказали о том, что мучило их годами. Люди узнали о том, что происходит вокруг них. Многие, возможно, прочитали что-то, что они считали капризом — значило "нет". Узнали о своих коллегах и знакомых с другой стороны. Пережили травлю. Не пережили травлю. Поддержали травлю. Перестали пользоваться социальными сетями, не желая поддерживать травлю".

По мнению Полины, несмотря на то, что флешмобы способны повлиять на реальность как позитивно, так и негативно, на сегодня нельзя говорить о том, что они способны стать настоящей платформой для гражданского волеизъявления и как-то влиять на власть.

"Наконец, и самое главное – ситуация с властью не изменилась, так как высказывания в рамках флешмоба оказались значимы именно тем, что они происходят от лица жертв. Жертвы не перестали быть жертвами, они обрели возможность рассказать о том, что с ними произошло, во многом укореняя оппозицию насильник-жертва", – говорит Полина Колозариди.

По словам исследователя интернета, пока нет исследований, которые, опираясь на значимые данные, могли бы показать последствия флешмоба. Поэтому мы не знаем, как именно они подействовали на людей.

"Подозреваю, что область его непосредственного действия в той же России не очень велика, так как пользователей социальных сетей и в частности Фейсбука не так много. Но предположу, что это, скорее, поляризовало мнения, а не создало единого движения по образцу общественных движений второй половины ХХ века, – говорит Полина. – В целом флешмобы – это уже не столько инструмент активистов, сколько самостоятельно развивающаяся инициатива. И мы не вполне понимаем, как именно она работает. Конечно, исследования больших данных могут показать, как нарастала динамика использования хэштега. Но мы не знаем, объединило ли это людей в новые группы, изменило ли мнения тех, кто был настроен критически, как работают группы поддержки, меняется ли граница публичного и частного, приличного и обсценного. Это то, что нужно попытаться понять тем, кто участвовал или планирует участвовать в флешмобах, поддерживать их или отвергать. По крайней мере, по поводу его/её собственной жизни".