Адилбеку Жалбагаеву было 63 года. Когда Адилбек совершал восхождение на пик Карлытау, под ногами альпиниста обрушился снежный карниз. Шансы на выживание оставались лишь в том случае, если бы существовала какая-нибудь страховка. Но страховки не было. "Связка" (на восхождении Адилбек шёл вдвоём с партнёршей) шла свободным стилем. И ничто не предвещало трагедии. Хотя, наверное, какое-то предчувствие было. Перед срывом он остановил спутницу и один сделал несколько шагов по снегу в сторону пропасти. Это были его последние шаги…

…Когда-то, в невероятно далёкие времена "развитого социализма", мы вместе Адилем занимались в одной секции альпинизма. Это был знаменитый "Буревестник" КазГУ, которым в те годы верховодил легендарный Космач – Олег Семёнович Космачёв, неоднократный чемпион СССР не только в альпинизме, но и в спортивном скалолазании. Два раза в неделю тренировались в зале на "стенке" или наматывали круги по стадиону. А на выходные либо ездили куда-нибудь на "скалодром", либо уходили в горы. Выходные всегда были праздниками.

Когда я пришёл в секцию, Адиль уже числился "ветераном". И выделяли его из прочих не только знаменитые красные штаны, но и какая-то капитальность. Трезвость. Расчёт. Что и не удивительно для выпускника матфака.

В секции занимались в те годы очень разные люди: в КазГУ, с его изобилием разнонаправленных факультетов, иного и не предполагалось. Однако всех – гуманитариев, математиков, естественников, физиков, лириков – объединяла одна (но пламенная!) страсть. Горы. Да и трудно было не пылать этой страстью, проживая в Алма-Ате: сама природа создала тут уникальнейшие возможности для занятий горным спортом. Где ещё в мире можно, проснувшись утром дома, к обеду совершить полновесное спортивное восхождение, а к вечеру опять вернуться в город и спокойно отойти ко сну в своей кровати?

Чистые линии коварной горы.

Пик Карлытау (4100 м), несмотря на то что он ниже своих скалистых соседей, хорошо просматривается из города и выделяется, особенно летом, своим белоснежным ледяным куполом. Технической сложности восхождение на него со стороны Комсомольского перевала не представляет. Но о коварстве этой "простой вершины" помнят даже самые опытные альпинисты. ЧП и несчастные случаи происходили тут неоднократно.

Но чистый спорт вряд ли был главным мотивом в нашей тогдашней секции, никто из тех, кто был рядом тогда, так и не достиг каких-то особых вершин в альпинизме. (Хотя, чего греха таить, об Эвересте (или Хан-Тенгри) грезили все.) Для большинства из нас постоянное общение с горами было захватывающим способом самореализации, дань романтике, наслаждение общением с себе подобными. И Адиль, тоже не добившийся каких-то ощутимых результатов в альпинизме, однако на всю жизнь сохранивший память о той поре и потребность "ходить в горы", был одним из нас.

С тех пор мы почти не виделись. Но в последнее время, по рассказам, Адиль обрёл свою очередную "молодость" и вновь начал с упоением взбираться на ближайшие пики Заилийского Алатау, когда-то им уже пройденные, но не ставшие от того менее привлекательными и крутыми. Кто-то увидел в этом запоздалое желание восполнить нереализованное, другие заподозрили какое-то затаённое отчаяние ввиду надвигающейся старости. Адиль никогда не был простым человеком, и назвать его подлинные мотивы теперь уже не сможет никто.