Али Давильбеков с афганской войны вернулся домой в Алматы 25 лет назад, закончил Политех, работал на АЗТМ, женился, стал предпринимателем, дело своё открыл и... снова ушёл на войну. Тогда солдат воевал с душманами на чужой территории, сегодня борется на своей. Только уже не с душманами воюет, а с местными чиновниками. С теми функционерами и популистами, от которых, как он говорит, «урон здоровью больше, чем шальной снаряд с вражеской стороны».

Али не молод уже и устал ждать, когда на ветеранов афганской войны государство внимание обратит, льготы вернёт, жильём обеспечит, с работой поможет. И кабинеты чиновничьи он, как лидер нового союза «Абырой», штурмует не за себя, а за товарищей боевых, которые выживают как могут.

– Владимир Усталов возле Никольского храма на аккордеоне вынужден играть и милостыню просить. В орденах израненный солдат стоит, терпит унижение, – сокрушается Али Давильбеков. – Трудно ему, жена тяжело болеет, помощи «афганцу» неоткуда ждать. Серикбай Жусупов по лачугам который год уже скитается, Булат недавно умер... На работу устроился с давлением в 220 на 180. Не выдержало сердце. Здоровье подорвано потому, что все мы воевали, многие были ранены или контужены. Самому младшему из нас уже пятый десяток пошёл. И раны болят не только на теле. Душа скорбит и плачет. Тысяч 12–14 нас осталось в живых. Я смотрю даже по своей организации. За год в «Абырое» мы каждого восьмого не досчитались, умерли. Смертность среди ветеранов-«афганцев» намного выше, чем обычных, не воевавших граждан. Не мне вам объяснять, что сказываются последствия вой­ны: ранения, контузии, а также тяжелейшие стрессы...

ЛУЧШЕ ГОРЬКАЯ ПРАВДА, ЧЕМ СЛАДКАЯ ЛОЖЬ

В Афганистан Али Давильбекова, как и других пацанов, отправляли воевать не спрашивая, хочет он того или нет. Готов ли наконец к боям с душманами или солдата надо научить хотя бы стрелять?

– Мы были натуральным пушечным мясом, – откровенничает Али. – Мне было тогда 18 лет. Специально для афгана меня не готовили. Нам даже не сказали, куда летим. Пересыльный пункт в Ташкенте, где мы пробыли две недели, и сразу самолётами в Афган. Когда нас высадили, мы думали, что в Туркмению или в Таджикистан судьба армейская занесла. Оказалось – Шинданд, провинция Герат. И только когда над нашими головами засвистели пули и стали погибать друзья, мы поняли, что война-то настоящая. Что не кино и не мультики. И мы, вчерашние школьники, к ужасу своему, уяснили одно: сегодня молодое сердце бьётся, а завтра может уже и не стучать. На самом деле очень было страшно. Оттого и стресс постоянный.

– Как проходила служба? Чем занимались в Афгане? Что охраняли?

– Я попал на точку, или, как ещё её тогда называли, БО. То есть «боевое охранение». Главная задача – не допустить душманов к аэродрому в Шинданде. «Чёрные тюльпаны» оттуда с грузом «200» взлетали... Нас семеро было. Все такие же молодые и зелёные, как я. Командовал младший сержант Зиневич. Офицеров не было. Один старлей числился, правда, но видели мы его, честно сказать, на «точке» не чаще одного раза в месяц.

По словам Али, это были «не самые лучшие годы в его армейской жизни». Ни нормального обмундирования, ни достойного питания, ни воды.

– Помню, бочка с тухлой водой стояла, которую месяцами не меняли, да вшей, – вспоминает Али. – Свирепствовали другие болезни, пострашнее педикулёза: гепатит, брюшной тиф, дизентерия. Не­уставняк был жуткий. «Деды» от такого неустроенного быта зверели.

– Вы тоже были «дедом», когда время пришло? И тоже над молодыми издевались?

– Всякое бывало. Система была одна, и выживать в ней приходилось тоже в одиночку. С волками жить – по-волчьи выть.

– Воевать-то приходилось самому? Друзей боевых терять?

– Наш БО душманы обстреливали постоянно. Дырки в блиндаже от пуль даже на фото видны. И потери мы несли. Шестой пост вырезали полностью, наш первый только обстреливали всё время. Он был самый близкий к дороге и аэродрому. Видимо, боялись духи лезть к нам нагло. Издалека щипали. Особенно тяжко было, когда беседуешь с другом, слушаешь его планы на будущее, как он вернётся домой, где ждёт его мама и невеста, как всё у него будет хорошо, как он заживёт красиво и счастливо. И вдруг – душманская пуля его бьёт. Кровь, стоны, истерика. На руках у тебя солдат погибает. Страшное испытание, огромный стресс, особенно 18-летнему человеку. Забыть это до сих пор не получается. Невозможно это.

– Встречались слабаки и предатели?

– Нет. Мыслей о том, чтобы перестать отстреливаться или сдаться в плен врагу, ни у кого из наших не возникало. Так воспитаны мы были. Мы также знали о том, что в случае захвата в плен смерть была бы жуткой и долгой. Отступать было некуда, и мы стояли насмерть. Как показано в фильме Фёдора Бондарчука «9 рота». В школе нас учили патриотизму, и мы с честью выполняли свой интернациональный долг перед своей страной. Воевали за неё. Вернее, верили, что за родное Отечество воюем. Теперь Родина от нас отмахивается как от назойливой мухи.

– Али, в Казахстане уже около сотни ветеранских организаций и союзов создано.  И все они за братьев-«афганцев» выступают горой. Сколько стрел и копий за одни только льготы сломано. Но нормальный закон-то в стране так и не принят! Вы как были в числе приравненных, так и остаётесь до сих пор.

– В том-то и дело, что мы устали ждать хоть каких-то поступательных движений от этих союзов и известных людей. Потому решили сами добиваться цели. Для этого зарегистрировали «Абырой».

– Сколько членов в вашей организации?

– Больше четырёхсот человек уже. Люди к нам идут и идут. Мы не ставим целью выяснять, кто в этой борьбе больше сделал вклад, а кто меньше. Мы готовы к сотрудничеству со всеми заинтересованными лицами.

– Председатель Союза ветеранов Афганистана и локальных войн Казахстана Шарипбай Утегенов вас как лидера «Абырой» признал?

– Да, мы регулярно созваниваемся с ним. Всё в норме. Повторяю, члены Союза «Абырой» не склонны, как говорится, тянуть одеяло на себя. Главное – добиться результата для всех братьев-«афганцев». Ветераны заслуживают лучшей доли.

– Как вы лично и ваш новый Союз «Абырой» собираетесь бороться за эту лучшую жизнь?

– Митинги будем проводить, голодовки. В рамках закона, естественно. Я не собираюсь ребят бросать под танки. Взбаламутить и в сторону уйти не в моих правилах. Если начинать работать, то надо до конца идти.

– Зачем вам всё это? Амбиции? Личной власти захотелось? В депутаты пробиться, например, вопросы личные решить? Не проще было бы войти в один общий союз и выступать единым фронтом?

– Хороший вопрос. Конечно, все разуверились в ветеранских союзах. Не стану переходить на личности, обид будет много и разборок, но зачастую так и происходит. Пробьётся человек куда-нибудь повыше и сразу успокаивается. Отношения не хочет портить ни с кем. Вероятно, боится потерять нажитое. А нам терять нечего. Мы успокаиваться не намерены. Мы до конца пойдём.

– С кем вы сейчас? Соратников своих назовите.

– Владимир Усталов, Мамед-Оглы Камандар, Булат Джайляуов, Владимир Зубков, Серикбай Жунусов. Всех не перечислить. Я верю всем им, и они верят в меня. Знают, что не наживусь за их счёт и на плечах в рай не въеду, как пытаются некоторые.

– Али, каков ваш жизненный принцип?

– Людям помогать. Я верующий человек и так рассуждаю: если Всевышний дал мне возможность жить и работать, то я должен помочь нуждающимся. Поделиться чем-то, поддержать.

– Кому реально помог ваш союз?

– Матерям погибших помогли. Отопление провели Любови Александровне Галкиной. Бочкиной помогли. Прапорщику Стефлюку. В детские дома ходим, патриотическую работу проводим в школах. И нам порой бывает очень обидно слушать, что у нас, «афганцев», «руки по локоть в крови», что мы постоянно только и делаем, что просим помощи у государства, и что мы все контуженные. А что нам делать, если больше 80% ветеранов войны в Афганистане из-за проблем со здоровьем не могут работать?! А те, кто ещё на ногах и в здравии, всё равно не могут нормально трудоустроиться. Работодатели не хотят принимать на работу ветеранов войны. Они лучше возьмут на работу молодых парней и девушек, у них хотя бы раны не болят. К кому мы должны обратиться за помощью, как к не своему родному правительству? Знаете, какая сейчас у «афганцев» пенсия? 10 тысяч 226 тенге в месяц. Немногочисленные льготы, и те отменили. Напомню, что воины-«афганцы» когда-то были первоочередниками на получение квартир. Потом вышел закон № 2247, и нас сместили в категорию матерей-одиночек. И теперь о каком-либо мало-мальски пригодном жилье даже мечтать не приходится. Многие нормы закона о льготах для ветеранов войны не действуют. Хотя бы взять закон о бесплатном посещении «афганцами» государственных бань. Где они, государственные бани?! Мы освобождались также от уплаты налога на транспортные средства. Теперь правительство и мажилис рассматривают вопрос об отмене и этой льготы. Сомневаюсь, что в результате государство получит огромные поступления в бюджет. А нас снова мордой об стол. Обидно. Согласитесь, мы, ветераны-интернационалисты, прошли огромные испытания войной и заслужили нормальную жизнь, хотя бы под старость. И мы хотим нормального, уважительного отношения со стороны нашего общества и родного государства, хотя бы в память о погибших.

– Недавно воины-«афганцы» всем показали, что могут добиваться своего, несмотря ни на что. Американский шлагбаум в парке 28-ми гвардейцев-панфиловцев снесли именно благодаря их напору.

– Мурат Абдушкуров и нам предлагал присоединиться к этой нашумевшей акции, но мы отказались. И без этой полосатой американской палки нерешённых проблем пруд пруди. Израненным «афганцам» негде проходить лечение, в госпитале нет условий. Тот, что на Каблукова, очень мал, а тот, что в горах, давным-давно позабыт-позаброшен. Три года уже там руины. Правительство обещало вникнуть и разобраться, но воз и ныне там. Вот о чём надо думать, а не с ветряными мельницами бодаться. Закон достойный надо принимать и реальную помощь «афганцам» оказывать, а не вспоминать нас только в канун дня вывода войск – 15 февраля да 9 Мая – Дня Великой Победы. Как приравненных вспоминать. Устали мы уже от слов и пустых обещаний.