Вся беда в том, что разговорам про возрождение символа Яблочного города уже три десятилетия. Но за это время ничего заметного в практическом решении проблемы не произошло. Разве что на прилавках Алматы в относительном изобилии появился привозной "апорт" из Китая.

Знаменитый верненский (алма-атинский) апорт не только выродился, но и переродился – из былой гордости плодоовощной продукции Казахстана в классическое яблоко раздора. Для смелых "друзей" из сообществ в соцсетях он предоставил очередной повод высказать своё перманентное недовольство и подёргать за лацканы дорогих пиджаков власти. Для представителей властей, напротив, дал возможность невозмутимо отряхнуться от бесцеремонного прикосновения, отрапортовать о скором решении проблемы с высоких трибун и попиарить себя в глазах горожан.

Не случайно в прессе постоянно появляются бодрые сообщения-рапортички примерно такого плана: "В Алматы, при содействии городских властей, попытаются возродить некогда знаменитый местный вид яблок – апорт. Об этом сообщает Управление сельского хозяйства Алматы… Для этих целей уже определён земельный участок и потенциальный инвестор, который приступит к созданию яблоневого сада с апреля 2016 года".

За три десятилетия существования проблемы алма-атинского апорта частный вопрос плодоводства переместился из аграрной плоскости в социальную. А это верный признак обречённости. В связи с этим возникает вопрос: а возможен ли успех данного начинания в принципе?

Возрождение верненского апорта – задача схожая с возрождением Арала. О ней можно много говорить, ею можно много заботиться и даже периодически получать под неё какие-то суммы – но решить её практически – вряд ли реально. Когда в географию вмешивается история, когда человеческий фактор начинает довлеть над ходом природных процессов – восстановить изначальный статус-кво может только исчезновение возмутителя. Пока в бассейне Арала обитает такое количество населения, как сейчас, – прежнего Арала не будет. То же и с апортом.

Мало кто задумывается, где находились те верненские сады (например, знаменитые "моисеевские"), которые создали славу чудо-яблоку величиной с детскую головку. А плодоносили они прямо за Малой Алматинкой, совсем невысоко взбираясь на "прилавки", в предгорья Заилийского Алатау. Можно сказать, что плодовый сад был частью города (и не худшей!), ежегодное цветение тысяч яблонь переполняло улицы ароматом, а праздничное гуляние в цветущих садах было для верненцев тем же, что любование сакурой для жителей японского города Эдо.

"У верненских мусульман-богатеев давно стало обычаем встречать весенний праздник уразы на лоне природы. Им особенно нравились места на прилавках в тени раскидистых яблонь и высоких, как тянь-шаньские ели, груш. В эту пору сады цвели, в густых зарослях пели соловьи. Воздух был свеж и прозрачен, зелень нежна и сочна. Обычно богатеи откупали отдалённый участок сада и располагались на нём табором. Садовладельцы всегда отдалённо отдавали в аренду на мусульманские праздники самые заповедные места в своих садах, они знали: ни один цветок не будет сбит, ни одна ветка не будет поломана".

Это из революционной трилогии Дмитрия Снегина "В городе Верном". В "верненском романе" многие страницы связаны именно с верненскими садами (тут якобы даже прятали свою типографию местные большевики). Ещё в 1920-е годы сады оставались на своих местах. И именно отсюда вывозились по осени на местные базары те вожделенные возы, которыми тогда и было принято продавать и покупать в нашем городе яблоки. И в первую очередь – знаменитый апорт, гордость Верного, увековеченная и в его первом гербе.

Но с расширением города, особенно после переезда сюда столицы, начались проблемы. Идеалу микроклиматических и агрономических условий произрастания соответствовала лишь очень узкая полоска, с утратой которой началась деградация апорта. Чем больше разрастался город, тем дальше переносились сады, тем меньше апорт становился похожим на апорт. Однако до 80-х годов процесс был малозаметным и яблоко, которое "хорошо знают жители Москвы, Ленинграда и других крупных городов", всё ещё являлось частью нашего привычного бытия.

Однако наступление мегаполиса на свой главный "бренд" происходило методично и бесповоротно. Мало кто уже помнит, что знаменитые сады занимали площадь, на которой в 60-х годах началось строительство микрорайонов. Говорили, что она "освободилась" после одной суровой зимы, поморозившей яблоневые деревья. Огромный садовый массив несколько километров тянулся и на другом выезде из Алма-Аты – между Талгарским и Кульджинским трактами. Сплошным апортовым эдемом была и практически вся верхняя часть города, начинавшаяся сразу за Головным арыком, ныне расположенном по проспекту Абая. В здешних садах, принадлежащих в основном известному на всю страну Горному гиганту, между прочим, происходили коллизии другого романа, воспевшего своеобразие нашего города – "Хранителя древностей" Юрия Домбровского.

Вот, кстати, его авторитетно-поэтическое мнение об апорте:

"Испокон веков славились на Руси нежинские огурцы, чарджуйские дыни, владимирская вишня, камышинские арбузы и верненский апорт. Это действительно почти невероятное яблоко – огромное, блестящее, ярко-красное. Когда я впервые увидел его, то не поверил своим глазам. Оно лежало на чёрном жёстком подносе, исписанным огромными трактирными розами, и розы не казались уже огромными, яблок было всего три, но они занимали весь поднос – лучистые, лакированные, как ярмарочные матрёшки, расписанные мазками, пятнами, какими-то вихрями света и зелени. Они были так хороши, что я побоялся их тронуть. А вечером всё-таки разломил одно. Оно сухо треснуло, едва я прикоснулся к нему; и мне в лицо брызнул искристый, игольчатый сок. Я поднёс половину яблока к лампе, и оно вдруг сверкнуло, как кремень, льдистыми кристаллами и хрусталиками, – кусок какой-то благородной породы – не мрамор, не алебастр, а что-то совсем другое – лёгкое, хрусткое, звонкое, не мёртвое, а живое лежало у меня на ладони".

Смертельный удар знаменитым садам нанесло… Нет, не безмозглая застройка частными домами мест произрастания легендарного яблока. Смертный приговор нашим садам (а заодно и виноградникам) был подписан в Кремле, в мае 1985 года, когда появились законодательные постановления ЦК КПСС и Совмина СССР об усилении борьбы с пьянством и самогоноварением. Никто, правда, не заставлял наших хозяйственников рубить (или просто бросать) сады и выкорчёвывать виноградники – тут уж местные власти постарались сами картинно порасшибать себе лбы. Но в результате мы остались с тем, с чем остались. Ни с чем.

Ну а насчёт возрождения апорта… Всё возможно. Если хорошие люди пустят инициаторов на свои застроенные участки или, паче того, освободят бывшие сады от своих законных домовладений – почему бы и нет?..