Аружан Саин: Мы против того, чтобы нас вмешивали в грязные игры

Окончание. См. начало:

• Аружан Саин: У меня вопрос к врачам – почему вы молчите?
• Аружан Саин: Почему покрывают насилие над детьми?

Вадим Борейко: Аружан, вы знакомы с Чулпан Хаматовой (российская актриса театра и кино, общественный деятель, одна из учредителей благотворительного фонда "Подари жизнь", который занимается проблемами детей с онкологическими заболеваниями. – Авт.)?

Аружан Саин: Мы один раз с ней встречались. На бегу.

В.Б.: Вы отдаёте должное её деятельности?

А.С.: Они огромные молодцы. И им огромное спасибо. Сейчас мы уже сами более или менее справляемся и реже в их фонд обращаемся, а раньше они очень поддерживали казахстанских детей. Никогда не делали разницы, чей ребёнок, из какой республики приехал: если у них была возможность – всегда помогали. Фонд Чулпан "Подари жизнь" – пример поступательной, целенаправленной работы в решении конкретных проблем.

В.Б.: Регулярно смотрю YouTube-канал "Навальный. Live": мне как журналисту и просто разумному человеку интересны расследования Фонда борьбы с коррупцией. Но отношение Алексея Навального к Чулпан Хаматовой в одной программе резануло: он не чтобы негативно высказался о деятельности её фонда, но, очень мягко говоря, не аплодировал её сотрудничеству с путинской командой – то, что она общается с ними, деньги на лечение детей у них берёт.

А вот вам всё равно, от кого деньги брать для фонда? Вы ведь тоже много общаетесь с представителями власти, "Самрук-Казыны", "Нур Отана".

А.С.: В "Нур Отане" сейчас заместителем председателя Маулен Сагатханович Ашимбаев, он очень порядочный человек, всегда помогает детям, на любой должности.

Перечислить деньги в фонд может любой, взяв реквизиты с сайта detdom.kz. Я же не могу не разрешать людям перечислять. А с представителями власти – не так много, но, конечно, контактирую.

"У травли были заказчики"

В.Б.: Это понятно: такие рабочие отношения вашему фонду нужно поддерживать. Но мне не даёт покоя история с Юриным. (В конце прошлого года в социальных сетях была развязана кампания против юриста фонда ДОМ Юрия Юрина, которого обвинили в участии в подавлении восстания молодёжи в Алма-Ате в декабре 1986 года. Она превратилась в травлю с угрозами и "Добровольного общества "Милосердие", и самой Аружан Саин. – Авт.)

В той ситуации власть не просто вас не поддержала и за вас не заступилась. Больше того, вы мне рассказывали, что когда группа оголтелых негодяев, развязавших эту травлю, приходила к вам в офис с целью запугать, снаружи была полиция, и она не вмешивалась.

А.С.: Полиция и представители управления внутренней политики приехали до их прихода.

В.Б.: Это означает, что они пришли с ведома акимата и ДВД. У вас тут никакого чувства противоречия или обиды не возникло?

А.С.: Конечно, возникло! Считаю, это очень большая несправедливость. Но я в АП (Администрация Президента. – Авт.) и в этот раз говорила: для меня вопрос принципиальный, я не могу предать детей – обидеться и закрыть фонд. Это было бы неконструктивно и неправильно по отношению к людям, которые нуждаются в помощи.

Но мы выводы делаем. И сейчас ждём законных действий со стороны правоохранительных органов и властей в отношении того, что было предпринято в нарушение наших прав в декабре 2018 – январе 2019 года, что было построено на клевете. В распоряжении следствия имеются неопровержимые доказательства того, что Юрий Владимирович в момент событий декабря 1986 года не был не только в Казахстане, но даже в СССР. И то, что он с самого начала говорил – что он находился на лечении после ранения в госпитале, в другой стране, – полностью соответствует действительности. И вся эта кампания была построена на полной лжи.

Но обвинения в адрес Юрина – дело второе. А первое – у нас что, какой-то закон вступил в силу и началась люстрация? Что за требования уволить человека, причём по недоказанным обвинениям? Это незаконно!

Возвращаясь к вашему вопросу про Навального и Хаматову. Подавляющее большинство понимает: при любой власти всегда найдутся люди, у которых случится беда, заболеют дети, они будут нуждаться в помощи – это неизбежно. И если кто-то хочет, чтобы Чулпан встала в ряды оппозиции, бросила помогать детям и начала решать политические вопросы, – это как минимум негуманно по отношению к детям, которым помогает фонд.

Завтра – в России ли, в Казахстане – будет другая власть, и она точно так же вынуждена будет решать проблемы, с которыми сталкиваются граждане. И решать она их будет, в том числе, путём взаимодействия с НПО и благотворительными фондами, которые работают в Казахстане. Поэтому я хочу, чтобы "мухи и котлеты" отделялись друг от друга.

Мы видели очень разных руководителей министерств, людей, работающих в Администрации Президента. Кто-то нас понимает и хочет помогать, как Маулен Сагатханович. Периодически бывают времена, когда стоит барьер, через который ты не можешь пробиться. Но в любом случае это не повод, чтобы перестать помогать людям. Мы же видим, дети, которые с помощью фонда получили лечение, живут, растут. Независимо от того, кто стоял во главе АП или управления внутренней политики, кто одобрял травлю нас.

В.Б.: Действительно это была травля. И тут не надо никаких паллиативов искать. На мой взгляд, в вашем случае был предпринят некий тест: попытаться дискредитировать вас и пресечь деятельность фонда, то есть помощь больным детям, которых не могут вылечить казахстанские врачи. Как в сказке – борьба зла с добром. И некоторые партнёры из власти отступились от вас. "Эту неприятность мы переживём" или как?

А.С.: Моя позиция такая. Сейчас в руках правоохранительных органов есть всё, для того чтобы привести ситуацию в законный порядок. Привлечь к ответственности людей, которые это делали. Я бы хотела, чтобы нашли заказчиков.

В.Б.: Вы думаете, были заказчики?

А.С.: Уверена. Просто так это не делается. Для людей же это работа (для тех, кто вёл травлю. – Авт.). Работа с утра до вечера – сидеть и писать гадости в интернете.

Когда в закрытых кругах стало известно, что я буду встречаться с Токаевым, думаю, наверху не все были рады этой встрече. Может, знали, что я расскажу всё как есть. И тут же та самая группа негодяев активизировалась снова. Они опять стали поднимать тему Юрия Владимировича, тему фонда. И в том числе был пост о том, что одному из их лидеров звонит некий депутат мажилиса с просьбой переслать все документы по Юрину, которые есть. В комментариях пишут: "Пусть по Аружан перешлют тоже". Якобы для того, чтобы сделать депутатский запрос в МВД.

В.Б.: Депутат звонит с такой просьбой человеку, который отсидел 10 лет за убийство?

А.С.: Меня интересует, что это за депутат. Если человек, которому тот якобы звонил, сказал "А", пусть говорит и "Б". Я хочу разместить скриншот его поста и спросить у людей: как вы думаете, кто этот депутат?

В.Б.: Вы же подали на них заявление в полицию?

А.С.: В прокуратуру, оттуда оно было передано в полицию. Юрий Владимирович подал ещё в декабре, мы в январе.

В.Б.: На каком этапе сейчас находится дело?

А.С.: Сейчас проводятся экспертизы. У меня претензия такого рода: когда полиции нужно, она за три дня находит всех виновных, тут же всех привлекает к ответственности, сразу выносятся решения судов. Почему в отношении нас так закон не работает? Почему нас так не защищают? Это просто нечестно.

"Добро должно быть с кулаками"

В.Б.: Скажите, расследование по вашему делу имеет судебные перспективы?

А.С.: В 2017-м по изнасилованию в детском доме год шло следствие в отношении некой группы лиц, которые разгласили имена и фамилии детей – жертв насилия, разместили их фото и защищали насильника, распространяя ложь про детей и про нас. Но нам отказали. Кто-то их выгородил.

Думаю, сейчас это не пройдёт. По крайней мере мы это не стерпим. Будем требовать открытого процесса. Не исключаем публичных обращений к тому главе государства, который победит на выборах.

Так не пойдёт. Мы против того, чтобы нас вмешивали в грязные игры с целью защиты своих кормушек, путём дискредитации фонда. Я уже буду просить народ о помощи, чтобы нас защитили. Потому что это дико несправедливо. Хоть и говорят: "ударили по одной щеке, подставь другую", – нет, хватит. По крайней мере до такой степени проявлять терпение я лично не готова. Добро должно быть с кулаками.

Но при этом подчеркну: это определённый круг людей, не вся власть такая. А почему за нас хоть кто-то из них не заступился – это вопрос их порядочности и смелости. Может, они думают: "Раз это происходит – значит, санкционировано. Кто ещё у нас может такие вещи допускать? И я на всякий случай промолчу. Мало ли какая игра там затевается".

Но всё уже. Я надеюсь, когда дело пойдёт по закону и мы добьёмся наказания, это будет всем большой пример и урок. И в следующий раз люди начнут свой голос подавать.

В.Б.: Из-за травли пожертвования фонду ДОМ увеличились или упали?

А.С.: С декабря прошлого года, когда всё началось, пошёл рост. Не в разы, но каждый месяц поступления увеличиваются. Таким образом люди хотят нас защитить.

Может ли гражданская позиция поссорить с властью?

В.Б.: Кстати, о "подаче голоса". Я посмотрел вашу ленту в Facebook, давали вы что-нибудь по митингам? И нашёл такой пост:

"Когда нет диалога, всё идёт по самому негативному сценарию. Зачем подключать полицию, если аким должен выйти к народу, выслушать, ответить на вопросы и вести диалог! Предложить организовать встречу и конструктивно действовать. Хотя бы проявить участие в процессе событий, а не привлекать полицию.

Я считаю, что ресурсы и ответственность органов местных исполнительных властей, никак не использующиеся в очередной раз, – это большая ошибка, и только злит людей.

Чем бы ни мотивированы были выходящие люди, у нас есть проблемы, которые необходимо обсуждать с гражданами, и диалог должен выстраиваться" (конец поста).

Аружан, вы часто выступаете в соцсетях по многим острым вопросам. И в то же время вроде бы должны блюсти известный политес по отношению к властям – ради фонда и детей.

Но, например, вы присоединились к защитникам урочища Кок-Жайляу в то время, когда движение против строительства курорта не было ещё таким массовым, активистам настойчиво "шили политику" и в целом ситуация складывалась на тот момент не в их пользу. Думаю, что глядя именно на вас, и другие медийные персоны решились высказаться.

Для меня ваш поступок – естественный и органичный. Но вы не думали, что твёрдая гражданская позиция по этому вопросу может негативно сказаться на фонде ДОМ?

А.С.: В чём плюсы общественной организации? Мы работаем на пожертвования людей.

В.Б.: Но со стороны государственных структур тоже немало пожертвований.

А.С.: С какой?

В.Б.: "Самрук-Казына", допустим. Это же квазигосударственный фонд. А курорт "Кок-Жайляу" был государственным проектом.

А.С.: Я предполагала, что это может навредить и попортить отношения с теми, с кем они и так не выстраиваются.

Но вопрос Кок-Жайляу касается и наших детей. Когда такие огромные деньги собирались потратить на то, что не является первой необходимостью (сводный сметный расчёт строительства курорта составлял 89,5 млрд тенге или порядка 235 млн долларов по текущему курсу. – Авт.), а дети остаются без медицинской помощи, которую можно организовать в городе, – это напрямую связано с той работой, которую мы ведём. Мы ждём от местных властей системных решений по вопросам лечения детей, но нет никаких подвижек, и тут же такая щедрость на развлечения, – это неправильно.

Потом, экология – вопрос жизни и здоровья не узкой категории заболевших, а всех жителей. Я не хочу уезжать из Алматы, это мой родной город.

Наконец, меня всегда беспокоит вопрос справедливости: честно – нечестно, надо – не надо.

Да, моя позиция по Кок-Жайляу могла испортить с кем-то отношения. Но тех пожертвований, которые поступают от бизнеса или физических лиц, всё равно несоизмеримо больше, чем мы получаем от структур, близких к государству. Хотя от "Самрук-Казына" идёт огромная поддержка. И там работают люди с очень чётким пониманием, что мы делаем. Они большие молодцы и никогда бы не поставили свою помощь в зависимость от чьих-то амбиций. Все наши проекты сохраняются, мы в постоянном контакте с первыми руководителями, они живо интересуются тем, что у нас происходит. Кстати, попытки выбить этот бюджет регулярно предпринимаются.

В.Б.: Выбить бюджет "Самрука" из ваших рук?

А.С.: Чтобы прекратилось наше сотрудничество с Фондом национального благосостояния. Один из векторов нападок на нас как раз был направлен на "Самрук-Казыну": деньги же типа государственные, куда они тратятся?!

Чудеса в рабочем порядке

В.Б.: Вспомните два случая из 13-летней биографии вашего фонда – самый трагичный и самый обнадёживающий.

А.С.: Обнадёживающие, слава богу, часто происходят. Очень давно мы получили письмо от папы из одного села Восточно-Казахстанской области. Он пишет: "Я всю жизнь думал, что людям всё равно, что каждый живёт своими проблемами и всем друг на друга наплевать. Когда у меня родился сын с врождённым пороком сердца, врачи сказали, что он умрёт. Ближайший город, где делают такие операции, – Новосибирск. Это далеко и дорого, 12 тысяч долларов, у нас таких денег нет. Дом в селе полутора тысяч не стоил. Жене кто-то подсказал написать вам в фонд. Я её ругал: "Зачем обратилась? Да там всем плевать! В этих фондах одни мошенники!.." Потом узнал, что операцию оплатили, и жена с сыном поехали в Новосибирск. До операции ребёнок был весь синий – губы, ногти: сердце не справлялось, не хватало кислорода. И вот он вернулся – пухленький, розовощёкий. Как все дети. Я его увидел, упал на колени и стал у Бога просить прощенья за то, что мог так думать про свой народ – что люди равнодушные, злые. А они подарили жизнь моему ребёнку. Я хочу вырастить его достойным гражданином, пусть он станет хирургом и сам спасает жизнь другим детям".

Некоторые люди относятся к помощи как к должному: вы же фонд – помогите. Не понимают, откуда деньги берутся, как их сложно собирать. А есть те, которые сознают, что это народ Казахстана помогает, и это меняет отношение к людям и стране.

Второй случай. Однажды в Институт педиатрии мы привезли томских кардиохирургов, они обследовали больше 250 детей. Среди них была девочка 12 лет из многодетной семьи из Западно-Казахстанской области. Выходит хирург: "Ей нужно было делать операцию давно, надо экстренно отправлять в клинику". Мы к маме: "Срочно соберите документы, ребёнку необходима операция". Та простая женщина: "Да ладно, дочка ходит же. И как я поеду в Томск: у меня семеро детей". А девочка не могла двадцати метров пройти, чтобы не присесть. И она сама собрала документы, прислала в фонд. Мы связались с российскими докторами. Мама с дочкой приехали в Томск. Хирург Евгений Кривощёков её обследовал в клинике, а потом приехал в Казахстан на конференцию. Нас вместе пригласили на ужин.

– Как наша девочка? – спрашиваю его.

– Всё бесполезно, – говорит. – Я её оперировать не буду. Ты хочешь в моё кладбище ещё одну могилу добавить?

– А как ей сказать, что операции не будет? Она всё сделала, чтобы жить…

– Ладно, я возьму. Но она будет на твоей совести.

Он возвращается в Томск. Проходит несколько дней. Мы боимся даже звонить в клинику, просто ждём новостей. Оказывается, другой хирург, тоже золотые руки, Варваренко, сделал девочке эндоваскулярную операцию (когда через сосуд к сердцу проводится катетер. – Авт.), которая, в принципе, не была ей показана. Но это был шанс. Врачи по телефону сказали: "Аружан, мы сейчас боимся что-то говорить, потому что, с нашей точки зрения, произошло чудо. Такого не должно было быть. Операция не должна была помочь, потому что порок сердца слишком запущенный, дырка очень большая. Но зондик вошёл, и заплатка встала, она стянула все края. Это один случай на миллион". Если человеку суждено жить, то обязательно найдутся люди, которые ему в этом помогут, и чудо произойдёт. И девочка потом звонит в фонд нашему координатору: "Тётя Саламат, вы знаете, я, оказывается, могу так много есть! Я могу на третий этаж пешком дойти сама!" То есть сердце заработало нормально, и внутренние органы начали получать питание. Кажется, она до сих пор не понимает, что произошло чудо, потому что всё было против неё.

Когда приходят родители, у которых дети с генетическими заболеваниями, которые неизлечимы, я не знаю, как здесь действовать. Иногда у нас дети едут на операцию с четвёртой стадией онкологии, одутловатые, без волос, без шансов. А потом они возвращаются выздоравливающими. И из года в год приходят на общую ёлку. Торты, баурсаки, плов приносят. Некоторые бывшие безнадёжные уже с меня ростом.

"Отрицать то, что мы делаем, невозможно"

А.С.: А ещё из недавнего. У мальчика диагноз: атрезия (отсутствие) ушных проходов – слуха нет. Он в школу не ходил, был на домашнем обучении. И мы отправили ребёнка в Турцию. В апреле прошлого года сделали операцию на одно ухо. Стал слышать. Сейчас ходит в школу. Каждый день как на праздник. Отличник!

Вот это настоящее. То, что мною двигает.

Я думаю: ну и хрен с ним, что меня где-то полоскают. Мне кажется, этим людям никогда не понять вот этого… Такого счастья сопричастным быть. Для меня после этого вообще вопросов нет: что главное в жизни, какие приоритеты?

Не нашлось в этой власти людей, кто встал бы рядом с нами, – ну и ладно. Это всё такая ерунда по сравнению с тем, что происходит в жизни наших деток.

Трагические случаи, конечно, бывают. Но не хочу я о них вспоминать. Потому что… У нас на сайте есть страница "Светлая память", там всё написано.

А вообще, у меня никогда не было цели создать такой фонд, вести эту работу, быть общественным деятелем. Душа человека по-любому склонится либо в ту, либо в другую сторону. И опыт нашего фонда показывает, что добра-то и хороших людей намного больше.

Нас можно поливать грязью, кого-то на нас натравливать, противопоставлять, но отрицать то, что мы делаем, не-воз-мож-но. Это значило бы отрицать детей, которые живут благодаря помощи тысяч людей и которых защитили от насилия благодаря бизнесу, который поддерживает нас в правозащитной деятельности.

Главное, что люди должны понять: нужно встать с дивана, оторваться от интернета, просто пойти и потихонечку рядом с собой начать что-то делать. Добиваться реализации своих прав. Никто никогда их на блюдечке не приносил. В тех странах, на которые мы равнялись, люди за них боролись.

Сейчас уже понятно, что власти придётся считаться с общественным мнением. С ним уже считаются. Просто нужно, чтобы от лица общества говорили адекватные люди. Как кто-то правильно написал, предвыборная кампания должна начинаться за пять лет до выборов. Чтобы иметь авторитет, человек должен не только критиковать, но и что-то полезное делать. И тогда завтра тебе не понадобится никакая кампания: благодаря тому, что ты делаешь, люди пойдут и отдадут за тебя свои голоса. Тогда будет реальная конкуренция. Хотелось бы, чтобы был широкий выбор среди людей, которые действуют, и у них за плечами был большой багаж реальных дел.

В.Б.: Завершая нашу беседу, я растопчу всю журналистскую объективность и выражу искреннее восхищение вами и вашей деятельностью. Вы полностью оправдываете своё имя: "ару" по-казахски означает "прелестница", "аружан" – "прекрасная, чистая душа".

А.С.: Спасибо вам!