Министерство обороны упорно скрывает истинную причину болезни молодого солдата, которого в крайне тяжелом состоянии самолетом доставили из Приозерска в Алматы. Так считает Марина Махамедова – приемная мама Ацруза Хаханова. «У моего мальчика на второй день после прибытия его в в/ч 06708 отказали почки. Он задыхался, отхаркивался кровью, но внимание на него обратили только тогда, когда на утренней физической зарядке Ацруз потерял сознание…»

– Мой мальчик рвался в армию, был совершенно здоров и ни на что не жаловался, – говорит, еле сдерживая слезы, Марина Махамедова. – Он 9 лет занимался спортом, участвовал в первенствах Казахстана по вольной борьбе, имеет две серебряные медали. Он самостоятельно прошел районную медицинскую комиссию при военкомате, затем областную и все анализы у него были в норме. Перед отправкой в армию я даже с «покупателями» встречалась, которые приехали в Шымкент из Караганды из той самой части, куда и попал мой мальчик. Его очень внимательно все смотрели, беседовали, обследовали. Рано утром 23 апреля мы его посадили в поезд. Я провожала его, плакала на перроне, а 26 вечером мне позвонили и сказали срочно приезжайте в Приозерск, ваш мальчик в тяжелом состоянии. Кричу в трубку, что случилось, а мне говорят: «У вашего сына открытая форма туберкулеза»…

Как открытая форма туберкулеза у парня могла случиться всего за три дня?! Почему врачи поставили такой страшный и странный диагноз? Может дело в чем-то другом и командирам есть что-то скрывать? Начальник департамента социальной и психологической работы Комитета начальников штабов МО РК в интервью («Мегаполис» № 18 «До особого распоряжения») публично признался, что рядовой Хаханов переночевал «в не очень хороших условиях». В результате чего замерз, а к утру простудился и у него отказали почки.

От первого лица

Марина Махамедова представила в редакцию «Мегаполиса» показания своего сына. Она считает это объяснение доказательством творимого в войсках беспредела.

«Я, Ацруз Хаханов, приехал в часть 23 апреля около одиннадцати часов. На следующий день 24 апреля нам выдали форму и повели в баню. Но баня была занята и мы пошли в столовую на обед. После обеда нас снова повели в баню. До нее было примерно 1,5 километра и мы бежали. Туда я прибежал вспотевший. В бане не было горячей воды и нас заставили мыться холодной. После бани мы пошли в часть. Нас построили и поделили на три отделения. Ночью я начал кашлять. 25 апреля весь день нас учили ходить строевым шагом, подшивать форму, шевроны, а вечером, когда я подшивал подворотничок, в казарму зашли три солдата и спросили есть ли среди нас спортсмены. 5-6 человек встали с места. Я тоже поднялся. Среди них я был самый маленький. Один из старослужащих подошел ко мне и, насмехаясь, что я такой маленький да еще и спортсмен, ударил 2 раза. Ночью я снова не смог уснуть, стал отхаркиваться кровью. Начало ломить спину и стягивать ноги. Наутро у меня начался отек лица и ноги. Я даже не смог надеть свои берцы. Мне стало плохо, но меня погнали на зарядку. Сделав 2-3 шага, я потерял сознание».

Узнав о том, что с сыном что-то неладное, Марина, бросив все дела, оставив грудного ребенка, примчалась в Приозерск и в 6 утра уже стояла на КПП той воинской части.

– Знаете как меня встретили в части офицеры? – продолжает Марина Махамедова. – В марлевых повязках и в белых перчатках. Боялись как бы я ненароком кого-нибудь не заразила открытой формой туберкулеза. Командир части без зазрения совести орал на меня и обзывал туберкулезной. Всем своим видом показывал: забирайте своего туберкулезного сынка поскорее и уматывайте отсюда. И после того как мы на самолете улетели в Алматы, командир ни разу не позвонил, не поинтересовался как его солдат себя чувствует, как чувствую себя я, как у нас вообще идут дела, может помощь какая требуется. Никакой полковник Тимошенков и никакой полковник Ибраев из Министерства обороны не интересуются моим больным мальчиком. Со страниц вашей газеты они бодро рассказывали, что проявляют заботу, чуть ли не каждый день справляются о его состоянии. Все это вранье. Я своими глазами увидела, что в армии творится беспредел, особенно в той воинской части, куда попал служить мой сын. Когда я потребовала, чтобы мне позволили поговорить с сослуживцами моего сына, с теми, с кем он приехал в армию, чтобы они рассказали, как все было на самом деле, мне отказали. Ни с кем из ребят не позволили встретиться. Когда моего мальчика стали забирать в самолет, чтобы отправить в Алматы, я спросила его: «Ацруз, сынок, тебя били?» Он лежал под кислородной маской и не мог говорить, но кивнул головой, мол, да, мама, меня били. Военные врачи той части, увидев это, стали оттаскивать меня от сына силой, чтобы я не стала расспрашивать его дальше. На мой вопрос, откуда у моего сына ссадины на теле, мне сказали, что у него начали лопаться капилляры. Какие капилляры?! Вернувшись домой, я проконсультировалась у лучших врачей города. Они все как один утверждают, что сразу две почки у молодого человека отказать никак не могли. Вероятно, был сильный удар…

«Я хочу, чтобы все узнали правду»

В 6-30 из Астаны на вертолете прилетели военные врачи. За полчаса эти столичные врачи выявили, что у рядового Хаханова нет открытой формы туберкулеза, как ставили диагноз ранее. У него отказали почки. Вследствие этого в легких стала скапливаться жидкость, и на снимках проявилась чернота. Раз в легких чернота, значит, у парня туберкулез. Так прямолинейно и громко заявили в воинской части. А в Министерстве обороны, получив доклад, решили – военкомат прошляпил парня и призвал на службу больного. Ату, военкома и всю военно-врачебную комиссию. Ату! И полетели по военкоматам грозные депеши: «Провести служебные расследования и наказать всех виновных».

– Сомнения нет. Моему сыну отбили почку. Ее практически уже не существует. Позвоните в Алматинский госпиталь. Там вам скажут правду, – сокрушается Марина Махамедова. – Правая почка раздавлена и не работает. Надежда на левую, но и там только краешек функционирует. Через десять дней Ацрузу будут вставлять трубочку в руку, чтобы жидкость из организма выходила. Но врачи ничего не гарантируют. Я могу надеяться только на бога. Владимир, я обращаюсь к вам и хочу, чтобы вы написали правду. Командир в/ч 06708 подполковник Газиз Жунусов ни разу не поинтересовался, куда увезли моего мальчика и что с ним сейчас. В каком он состоянии. Как себя чувствую я. Ни разу не соизволил ни мне позвонить, ни в больницу. Сейчас жизнь моего мальчика держится на волосочке, но ведь он до сих пор числится в той воинской части и там все его документы. Наши шымкентские военные каждый день звонят, спрашивают, что и как. Предлагают помощь: моральную и материальную. Низкий поклон так же врачам военного госпиталя, которые смотрят сейчас за моим мальчиком, как за своим ребенком и делают все возможное и невозможное. Всем им большое материнское спасибо. А из Министерства обороны молчок. Как будто не люди там, а бездушные машины заседают по кабинетам. В Ленгер из Астаны приезжал большой чин из Министерства обороны – полковник Тимошенков. Интересовался о моем сыне. Поднимал все бумаги буквально с рождения. С учителями беседовал, с его тренером по борьбе… И везде о моем сыне отзывались положительно. Уехал полковник Тимошенков восвояси, и все на этом заглохло. Видно поставил галочку в своем министерском блокноте и успокоился. Я кругом обращалась, писала заявления в прокуратуру и полицию. Но меня мало кто слушает. В воинской части творится беспредел, там бьют солдат, а никому до этого дела нет. Все взаимосвязано и везде круговая порука. Но я обязательно до президента Назарбаева дойду, до нашего Верховного главнокомандующего. На прием к Нурсултану Абишевичу я уже записалась…